Мужчина не боялся смерти, и, если бы ему сказали, что кабан – посланник богов, пришедший, чтобы проводить Его к жене, Он бы с радостью спустился. Но сейчас у Него было незаконченное дело: Он должен найти волхва, если, конечно, не будет убит непонятным существом. Волхв знает, ДОЛЖЕН знать ответы на все мучившие Его вопросы.
Он устроился поудобнее на ветках. Это, конечно, был не тот удобный дуб, но и здесь можно было закрепиться, чтобы не свалиться, если только сильно не ворочаться.
Тоска опять стала сжимать Его сердце. Говорят, время лечит все раны, да и не только раны, время всё лечит. Но почему же Он никак не выздоравливает? Уже год прошел, а боль в душе как была, так и осталась. Она не стала сильнее, возможно, только потому, что сильнее просто некуда, и она не стала слабее. Утрата была слишком велика.
Что будет с человеком, от которого оторвали половину? Конечно же, тот умрет. «Но почему же Я не умираю? – задавал Он себе бесполезный вопрос. – Чем Я хуже других, что должен так мучиться? – Но тут же сам себя перебивал и говорил: – Раз живу, значит, еще не все мои дела на земле завершены, значит, еще есть что-то, что мне нужно сделать. Смерть открывает ответы на все вопросы, но она не доделывает за тебя то, что ты не успел или не захотел сделать».
Мысли Его возвращались к тому замечательному времени, когда Они были счастливы. Когда любовь окрыляла Их, давала новые силы, открывала новые возможности, помогала преодолевать мелкие трудности. Когда Они были вдвоем, Они были всем. А кто Он теперь?! Жалкий и ничтожный человек, который не способен на что-то серьезное. Разве что пойти и умереть в лесу, как дикий зверь, который уходит подальше от сородичей, чтобы не мучить их и не мучить себя. Но звери действуют мудро, их мудрость – это мудрость самой природы. А что человек? Он весь во власти своих прихотей, своих желаний. Ведь даже когда Она умирала, Я думал только о себе, как Мне будет плохо без Неё. Но в Ней тогда светилось счастье. Не оттого, что она уходит от Меня, а оттого, что Она увидит новый мир, – возможно, лучше нашего. Она верила, что мы встретимся, так к чему теперь переживания, к чему страдания?
Мысли мешаются в голове, путаются, становится тяжело думать, как же тяжело думать! Лучше бы никогда не думать. Чувствовать, ощущать, воспринимать, но не думать. И что же тогда будет?
Он погружался в какое-то лихорадочное полубредовое состояние. Так, рассуждая сам с собой, Он впал в дрему. Ему снился красивый светлый лес, где солнце играет тенями, где животные не боятся людей, а люди их не обижают, и где Они вдвоём, где Они счастливы.
Ему представлялась прежняя жизнь. Теплая, светлая и чистая изба, в которой всегда было радостно и весело. Он видел себя со стороны. Вот Он приходит после долгого и изнурительного рабочего дня в поле. Но усталости не чувствуется, ведь Он возвращается к Ней. Открывает большую, очень крепкую дубовую дверь и видит: стол накрыт. От дымящейся деревянной тарелки щей исходит потрясающий запах, огромный ломоть черного хлеба, наверняка мягкого и безумно ароматного, так и просится в руки, просто нет сил устоять. Но где же хозяйка? Комната пуста, только кот Баюн трется об ноги и довольно урчит. Недолго думая, Он садится за стол и хватается за ложку. Но не успевает он поднести полную ложку ко рту, как чьи-то руки закрывают Ему глаза. Ложка плюхается обратно в тарелку. Он проводит по этим рукам, форма и нежная кожа которых сразу дают понять, кто это. Её руки медленно освобождают глаза и ложатся Ему на плечи. Он чувствует прикосновение Её волос, которое сменяется прикосновением Её щеки к Его щеке. Как же Она это терпит – Он не подрезал бороду уже дня два, а она этому только рада! Блаженство накатывает на Него. Ведь так можно сидеть бесконечно долго. Так можно сидеть всегда…
Им нравилось, что к ним очень часто заходили гости, ведь им хотелось поделиться своим счастьем с другими, и люди это чувствовали. Всем хотелось прикоснуться и получить свою частичку этого счастья. В доме у них никто никогда не грустил, и даже самый хмурый человек через пару минут начинал улыбаться, такова была сила любви. Их любовь была так гармонична, и она была такой полной, что ее волны выплескивались через край, захватывая всех, кто находился рядом.
Страшный визг вырвал Его из дремотного состояния. Очнувшись после такого радужного сна, трудно было что-то предпринимать, и поэтому Он только смотрел. Как ни удивительно, луна хорошо освещала всё вокруг (и как она сумела пробиться через общую мрачность?). Похоже, завтра полнолуние, так что можно было спокойно (хотя спокойно ли?) оглядеться. Но апатия, связанная с резким переходом от радости к тьме, создавала какое-то созерцательное настроение. Он все ясно видел, все замечал, и все у Него откладывалось в голове, но эмоций не было. Конечно же, не было и страха. Ему было как-то всё равно: случится что-нибудь, не случится – какая разница.
Как стало сразу понятно, визжал кабан, и это, похоже, был его последний визг. Части растерзанной туши были разбросаны почти по всей полянке, что находилась между деревом и ручейком. Только голова осталась целой и злобно смотрела на Него, лежа в центре останков. Возможно, это была всего лишь игра света, но где-то на задворках сознания шевелилась мысль, что это не так.
Глава 2
1
Тимофей всегда был самым неприметным, скромным, маленьким, худеньким мальчиком. Может, именно поэтому его никто не замечал. Кроме одного человека – Святослава. Он всегда был к нему добр и ласков, и мальчик отвечал Ему тем же. Тимофей часто ходил в лес, собирал грибы, ягоды и всегда приносил что-нибудь в подарок Святославу и Его жене – Василисе, они же никогда ему ни в чем не отказывали, а также сами с удовольствием пользовались его дарами, понимая, что этим только делают его счастливее.
Дома к нему относились неплохо. Но считали, что от такого «замухрышки» толку особого не будет, и поэтому совершенно спокойно отпускали его бродить одного. С ребятами мальчик особо не общался, да и неинтересно ему было. Зато лес всегда был его другом. Все самое интересное происходило там, в лесу. Тимофей любил забраться в лесную глушь и отдыхать, наслаждаясь пением птиц и подкармливая белок, которые уже давно привыкли к нему и с радостью выбегали навстречу, ведь он никогда не забывал принести им что-нибудь вкусненькое. Обычно это были простые орехи или грибы, но для белок это было настоящим пиршеством.
Лес был его другом, Тимофей очень хорошо его понимал, но и, казалось, лес тоже очень хорошо понимает мальчика. Это было полное единение с природой души и тела. Душа Тимофея гуляла в лесу почти сама по себе, как бы растворяясь в лесном воздухе и паря между деревьев. Но и тело не отставало, никогда не спотыкалось, не проваливалось в ямки, и даже ветки никогда не лезли в глаза и в лицо мальчику. Но, что самое удивительное, его не трогали ни комары, ни клещи. Возможно, он был слишком худеньким, и комарам было совестно забирать последнее. А может быть, это духи леса заботились о нем.
Мальчик этого, конечно, не знал. Но, приходя в лес, всегда с ним здоровался, а уходя – говорил «спасибо» и прощался. Он за все говорил лесу «спасибо»: за найденные ягоды и грибы, за прекрасный день, за красивую полянку, на которой можно было отдохнуть, за все, за что можно было придумать. Даже за то, что лес просто есть. Они любили и понимали друг друга, как никто в мире. Так понимать могли только Святослав и Василиса. Мальчик это видел, и ему было безумно жаль, когда Её не стало…
Когда Тимофей узнал о случившемся, он ушел в лес. Там мальчик долго плакал и разговаривал с ним, рассказывая все произошедшее и сетуя на судьбу, которая казалась ему несправедливой. Лес словно плакал вместе с ним, птицы замолчали. Лишь одна, невидимая и поэтому не узнанная, птичка пела вдалеке какую-то грустную, но в то же время прекрасную песню. Мальчик мог только молча слушать. Это была потрясающая музыка, такой он никогда не слышал. Песня плакала, переживала, но в ней слышалась надежда. Надежда на что-то великое и хорошее.