– Тише, тише. Учись держать себя в руках, – прошипел Драгомир.
– А вдруг стекла кто-нибудь увидит? – Тимофей весь похолодел от такой мысли.
Не дай Бог отец вернётся, хотя вроде бы ещё не время. Как потом оправдываться? Откуда взял сказочное стекло?
– А малыш прав, – поддержал Тимофея Драгомир. – Нам тоже лишние вопросы не нужны.
Домослав задумчиво почесал бороду, что-то соображая.
– Ладно, не парься. – Драгомир неожиданно легко вскочил на ноги. – Я все устрою. – Теперь уже он подошел к правому окну. Взмахнул перед ним обеими руками и медленно опустил их. То же самое он проделал перед вторым и третьим окном. – Тимофей, теперь тебе надо придумать, откуда у тебя взялись бычьи пузыри.
– Бычьи пузыри? – Тимофей ничего не понимал, какими стёкла были, такими и остались. – Но…
– Это только для нас стёкла – это стёкла, для всех людей они будут выглядеть как не самые хорошие, почти непрозрачные бычьи пузыри, – пояснил Домослав. – Учись нам доверять. Нельзя жить совсем без друзей.
– Я вам доверяю. Просто всё так необычно, что трудно во всё сразу поверить.
Тимофей не хотел обижать новых друзей, но в глубине души, у него никак не получалось им поверить. Жизнь его всегда учила, что глазам надо доверять. А тут оказывается, что можно смотреть на одно, а видеть совершенно другое.
От сонного кабанёнка донеслось негромкое причмокивание.
– Ах, про вторую проблему я чуть не забыл! Я не смогу раздобыть столько молока! – Тимофей в отчаяньи схватился за голову.
– Это посерьёзней стёкол, – вставил своё веское слово Драгомир. – Но, пожалуй, молоко и остальную животную еду – я берусь обеспечить.
– Я тоже могу помогать, мне только молока раздобыть негде, – вмешался Тимофей и тут же разочарованно добавил:– Нет у нас ни коровы, ни козы. А всё, что можно достать в лесу, я обязательно достану.
– Что это ты имеешь в виду: «посерьезнее окон»? – обиделся домовой. – Думаешь, достать «сказочный материал» легко? – передразнил речь Тимофея Домослав.
– Нет, конечно, хотя… – Хлевный утрированно задумчиво почесал в бороде. Домовой изобразил страшную морду, а Драгомир, как бы защищаясь, выставил руки ладонями вперед и тут же пошёл на попятную: – Ладно, ладно, шучу. Я сам всю эту ерунду никогда не доставал.
За всеми этими спорами никто и не заметил, как снаружи потемнело. Послышался ворчащий голос отца и воркующие интонации матери.
– Солнце не успеет зайти, а тебе уже принесут вечернюю порцию, – пропыхтел несколько злобно домовой и заходил из угла в угол.
– Что-то не так? – спросил Тимофей.
– Всё не так! Как можно так обращаться с ребенком! В частности, с тобой.
– Я уже не ребенок – через два года, если повезёт, смогу стать настоящим мужчиной.
– Тебе так хочется? – презрительно скривив губы, спросил Драгомир.
– А кому не хочется?
Драгомир грустно посмотрел на Домослава.
– И куда они все торопятся? Жизнь у них и так слишком короткая, чтобы ещё торопить её. – Драгомир говорил домовому, но сразу было ясно, к кому относились эти слова.
Тимофей ничего не успел ответить, так как на пороге появилась мама с едой.
– Ого! Я и не знала, что наш хлев может так прекрасно выглядеть. Если так пойдет и дальше, то нам всем лучше будет переселиться к тебе. – Она улыбнулась и посмотрела на окна.
У Тимофея всё похолодело в душе. Что она сейчас увидит, и как объясняться?
– Где ты сумел раздобыть бычьи пузыри? Что-то не припомню, чтобы кто-то недавно забивал быка или корову.
– Да так, повезло… – уклончиво ответил Тимофей (что здесь можно было придумать?).
– Надеюсь, ты их не украл? – Встревоженный взгляд матери Тимофея просто убивал.
– Конечно же, нет! Как ты можешь думать обо мне так плохо? – Тимофей чуть не расплакался: нет ничего обиднее, чем несправедливость, особенно для ребенка.
– Не обижайся, просто не такая уж это распространенная вещь в нашей деревне. – Мама поставила ужин на чистый пол. – Ладно, можешь не отвечать. Я уже слышала, где тебе разрешили набрать сена. Я верю, что ты не своруешь. Любому уличённому в воровстве грозит изгнание, ты наверняка об этом знаешь. – Она обняла сына. – Спокойной ночи. Посуду завтра отдашь.
– Спокойной ночи, – быстро ответил Тимофей закрывающейся двери.
– Ну ничего себе! – возмутился Драгомир. – Сначала говорит: «Я верю, что ты не вор» – и тут же напоминает, какое наказание ждёт вора! Как вам такое?!
– Грустно и очень некрасиво, – поддержал его Домослав.
– А почему она не заметила поросёнка? – неожиданно спросил Тимофей, отвлекая всех от мрачных мыслей.
– Моя работа. – Драгомир поднял обе руки вверх, как бы признавая совершённый проступок.
– Но почему?
– Ещё рано. Кабанёнку еще надо окрепнуть, прежде чем его можно будет вывести в люди. – Драгомир ласково поглаживал мирно дышащее тельце.
Все посмотрели на поросёнка. Может быть, пришло время, а может быть, устремлённые взгляды (дикие животные очень чувствительны к посторонним взглядам) заставили маленький пятачок пошевелиться, затем принюхаться. Нос почувствовал молоко. Глаза поросенка распахнулись, и он сразу же попытался подняться, протягивая губы трубочкой в сторону молока.
– Не так быстро, малыш, – прошептал Драгомир. – Сейчас хозяин сам попробует тебя накормить.
– Хозяин? – не понял Тимофей.
– Конечно. Ты его спас, ты его хозяин в какой-то мере. Главное не забывать, что хозяин хозяином, а друзья друзьями. Поддерживай дружественную обстановку, и все будет как надо.
– Как надо кому? – ухмыльнулся Домослав.
– Как надо судьбе.
Драгомир всё приготовил самостоятельно, но кормил поросёнка лично Тимофей.
Поросёнок так жадно тянулся к молоку, что чуть не вырвал тряпочку у Тимофея из рук. Белые капельки полетели на пол, но Тимофей тут же сориентировался, и остальное молоко пошло уже точно в цель.
Кабанёнок, которого по привычке называли поросёнком, был полосатым, как и все дикие свиньи, и формой тела напоминал обыкновенный жёлудь, только этот жёлудь держался на длинненьких тоненьких ножках, которые очень старались не подгибаться, но удерживали тяжеловатое тело с трудом.
– Он ещё слишком слаб. Как он вообще умудрился выжить? – удивлялся Драгомир.
– Может, Леший постарался? – предположил Домослав.
– Вполне возможно, – согласился Драгомир.
Спать ложились все вместе. Для троих горка соломы оказалась несколько маловатой, поэтому по центру, на самое мягкое и тёплое место, уложили кабанёнка. Тимофей же с Драгомиром легли по бокам, стараясь не прикасаться к малышу, но в то же время не давая ему куда-нибудь свалиться или сбежать.
Домослав, пожелав всем добрых снов, ушёл (на этот раз, как обычные люди, через дверь).
Драгомир, как только лег, сразу же сонно засопел, а вот Тимофею снова не спалось. Так интересно было наблюдать за плывущими облаками.
«Какое всё-таки полезное изобретение – стекло», – размышлял Тимофей. – «Вот бы всю крышу сделать из стекла! Можно было бы наблюдать за звёздным небом. Получалось бы, что спишь внутри, а кажется, что снаружи».
Его размышления прервались промелькнувшей тенью, которая прошла сквозь среднее окно. «Опять эта старушка». – Тимофей узнал её, но кто она такая, так и не понял. – «Может узнать у неё самой?» – Спросил он сам себя.
Тимофей приподнялся на локтях и уставился старушке в лицо:
– Кто вы?
– Ты меня видишь? – удивилась старушка. Её голос звучал как колыбельная, добрая, сказочная и очень сонная.
– Конечно, а разве…
Она не дала Тимофею закончить фразу, приложив палец к губам:
– Зря, когда не видишь, намного интереснее.
Тимофей и не заметил, как она оказалась прямо рядом с ним.
– Спи, мой глазастый друг, – проворковала старушка и ладонью закрыла Тимофею глаза.
И снова сон увёл сознание мальчика в свой мир.
7
Утром Тимофей о старушке уже не вспоминал. Её как будто стерли из его памяти. Он помнил лишь сон, в котором он со Святославом бродил по лесу, а рядом с ними бежал огромный кабан и весело хрюкал.