– И Алису не помнишь?
– Нет.
– Ну, тогда беги отсюда, пока врачи-вредители не прикончили наемного убийцу за прошлые подвиги.
Мужчина в больничной пижаме хотел возразить, но, увидев в руках старшины направленный в его сторону ствол револьвера, встал с кровати, подошел к двери и выглянул в коридор.
Сбежавший покойник
– Ну, и где ваш больной? – недовольно спросил врач-кардиолог Иван Иванович Тараканов. Он был похож на театрального Мефистофеля, с длинным тонким носом и черными, закрученными вниз усами. – Что вы панику подняли? Где покойник?
– Так он мертвый был, – удивленно осмотрел палату Петухов. – Он на кровати лежал под капельницей.
– И куда делся? – повысил голос врач. – Матильда, вы понимаете, что происходит?
– Нет, – собирая капельницу, произнесла медсестра.
– Надо милиции сообщить, – стал советовать Вася. – Представляете, иду я по улице, а мне навстречу труп в больничной пижаме. И всё, сразу инфаркт.
– Ты вместо того, чтобы советы дурацкие давать, за больным бы присмотрел, который под капельницей лежал, – возмутился врач.
– Так мы и смотрели на него, пока он живой был. А как умер, я в морг позвонил, а соседи должны были медсестре сообщить, чтобы узаконить мою победу.
– И почему не сообщили?
– Толстой во всем виноват. Он мандарины проигрывать не любит.
– Какой еще Толстой? – удивленно посмотрел на Васю врач.
– Это не то, о чем вы подумали, – хохотнул в ладонь больной. – Нашего Толстого Константин Петрович зовут. И он с тем Толстым, который Лев, никак не связан. Так вот, Толстой вместо того, чтобы сообщить об очередном покойнике медсестре, пошел в подвал курить.
– А вы что делали в это время?
– В морг звонил из телефона-автомата.
– Значит, никто из вас не видел, как этот больной уходил из палаты?
– Нет. Да у меня и мысли такой не было в голове, что покойник встанет с кровати и пойдет гулять по больнице.
– Вот я смотрю на вас всех и удивляюсь. Вроде, взрослые мужики, Вы же со смертью игру затеяли. Могли бы рассказать новенькому о тех, кто умер до него на этой кровати, и он бы лег возле окна. А вы спорили на мандарины, умрет-не умрет! Где его вещи?
– Не было у него вещей, – сообщила медсестра. – Джинсы и рубашка – в «приемном покое» остались. Он в больничной пижаме был.
– А это чья книга, на тумбочке лежит?
– Это не наша, – в один голос произнесли больные. – Ее здесь не было.
– «Психушка», – прочитал врач, рассматривая книгу. – Как фамилия больного?
– Неизвестный. Он без паспорта поступил. В приемном отделении так и записали «Неизвестный», – пояснила медсестра.
– Но он же в реанимации себя как-то называл? – спросил врач.
– Мне сообщил, что его зовут Гарри Барский, – пожала плечами медсестра. – Только очень неуверенно сказал.
– Это не его фамилия, – отрезал врач. – Так звали главного героя романа «Психушка». Но если этот больной примет облик героя книги, никто здесь до утра не доживет! Доигрались идиоты! Я же предупреждал, чтобы не клали новеньких на эту кровать! Три трупа за одни сутки.
– Мы хотели предупредить его, – засуетился Вася. – Но он сам ее выбрал. Я только сказал, что из окна дует.
– Значит, он тебя первым убьет, – устало произнес врач. – Я эту книгу за одну ночь на дежурстве в реанимации прочел. Потом неделю в себя приходил. «Психушка» – самая правдивая книга о сумасшедшем доме и его обитателях. Второй такой я не видел.
– А еще он в бреду звал на помощь Вольфа Мессинга, – сообщил Петухов.
Врач внимательно посмотрел на больного.
– Матильда, иди, делом займись, я больных сам осмотрю.
Убить старшину из органов
Больной выскочил в коридор и бросился к двери, над которой горела аварийная надпись «ВЫХОД». Лестница была завалена какими-то коробками, списанными медицинскими приборами, старыми ржавыми кроватями.
– Пожарников на них нет, – перепрыгивая через коробки, пробормотал мужчина. – Это же надо додуматься, запасной выход превратили в склад металлолома. А если теракт, пожар? Что больные будут делать? Умирать в огне!?
– А ты стукани прокурору на главврача-вредителя и завхоза, – услышал знакомый голос больной.
– И что тогда произойдет? Новое дело врачей!?
– Любите вы заголовки паскудные к советскому прошлому лепить на «фейсбуках» и «одноклассниках». А тут самое настоящее вредительство, – преградил дорогу старшина НКВД. – Люди погибнуть могут! Ну, что? Сообщишь?
– Да мне какое дело до этой больницы, – отмахнулся мужчина. – У меня своих проблем выше крыши.
– Так ты уже с ними?! Переобулся в полете. Думаешь, никто не знает, где ты работал?
– А где я работал? Я не был санитаром и людей по голове не бил никогда. Это клевета на честного человека.
– Не отмажешься от своего прошлого, – улыбнулся старшина. – Тебя все равно убьют, потому что ты обречен.
– Тогда мне терять нечего, – закричал больной, бросаясь с кулаками на старшину НКВД. Он попытался ударить его по затылку, но кулак неожиданно провалился в пустоту, и больной полетел по лестнице вниз. Последнее, что он увидел, был ржавый аппарат УВЧ. Удар об этот аппарат был настолько сильным, что он тут же потерял сознание.
Вольф Мессинг и четыре ампулы строфанта
Тараканов сел на край кровати.
– Так что ты сказал про Вольфа Мессинга? – постукивая пальцами по грудной клетке больного, спросил доктор после того, как из палаты вышла медсестра.
– Он просил помощи у Мессинга. Трижды повторил его имя.
– Еще что он говорил?
– Он Матильде сказал, что они знакомы.
– И что она ответила?
– Сейчас вспомню. Она как-то странно сказала: «Главное, чтобы мы в будущей жизни с вами больше никогда не встречались».
– Интересное кино, – согнал с лица улыбку врач.
– Я рядом лежал. Весь разговор слышал. А еще, по радио говорили, что Матильда царя домогалась.
– Какая Матильда? – насторожился врач.
– Наша Матильда. Про нее еще фильм сняли, как она к царю приставала.
– Не было этого, – оглянувшись по сторонам, перешел на шепот Тараканов. – Врут клеветники, а тебе лично партийное задание. Будет новенький поступать, предупреди, что у двери койку занимать нельзя. Больной может вернуться. Пусть у окна ложится. И сквозняками пациентов не пугай, душно у вас в палате. Ее проветривать надо каждый час.
Минут через пятнадцать доктор Тараканов пригласил Матильду в ординаторскую.
– И что будем делать с покойником? – спросил он медсестру.
– Ничего не будем делать. Неизвестный за нами не числится. Он же без документов поступил, – уверенно произнесла женщина.
– И что?
– Из-за этого на него в приемном покое не стали заводить историю болезни и отправили прямо в реанимацию. А там прошлой ночью пятеро умирали, не до бумаг было, – пояснила брюнетка.
– Это же нарушение инструкции, – возмутился врач.
– О какой инструкции вы говорите, когда в больнице половина ставок медсестер свободны? Меня из кардиологии бросили в реанимацию. Я уже вторые сутки в больнице. А этот склеротик не смог назвать ни домашний адрес, ни год рождения. Он говорил, что приехал в гости к Пушкину, к памятнику. Да и с фамилией своей путался. Вот и записали его в листах назначения Неизвестным. А эти листы можно и выкинуть, пока они не подшиты в историю болезни и не заведены в компьютер.
– Значит истории болезни нет. А с журналами что? – задумчиво произнес кардиолог.
– Журналы в конце смены заполняют, по «историям». Так, что никаких следов. Если б он умер, тогда пришлось бы бумагами заниматься, а тут ни трупа, ни больного…
– Скажи, а этот больной – твой знакомый?
– Нет.
– Может, когда-то в прошлой жизни пересекались?
– Нет. Я его первый раз увидела в реанимации.
– Темнишь что-то, может, бывший любовник? – пристально посмотрел на медсестру врач. – У мужика этого инфаркта не было. Он сидел у памятника Пушкину на скамейке, потом побледнел, и проходившая мимо старуха, вызвала «скорую».
– Так, «скорая» и поставила диагноз «подозрение на инфаркт». Его на обследование положили. Вот направление. В графе фамилия: «Неизвестный».
– А с направлением этим что делать? Его ж на стацлечение направил врач «скорой»?