— Девочке пора найти жениха!
В другой раз — через несколько дней — донья Виси, завидев донью Росу, поспешила ей навстречу, сияя от радости.
— Знаешь, у девочки завелся поклонник!
— Да ну?
— Ей-Богу.
— И каков он?
— Ах, просто прелесть, я в восторге.
— Ладно, ладно, дай-то Бог! Только как бы не получилось чего плохого…
— А почему бы получиться плохому? Что ты говоришь!
— Почем я знаю? Народ теперь пошел такой!
— Ай, Роса, ты всегда видишь все в черном свете!
— Да нет, сестра, просто я знаю, что в жизни всякое бывает. Если будет все хорошо, тем лучше, что и говорить!
— О да.
— А если нет…
— Если нет, найдет другого, так я считаю.
— Да, если этот не сделает ее несчастной.
«У этого типа унылое лицо рогоносца, наверняка супруга сбежала от него, может быть, с гонщиком-велосипедистом, а может, со служащим по снабжению».
Если дорога долгая, начинаешь даже испытывать к спутникам нежность. Трудно этому поверить, но всегда немного щемит сердце, как подумаешь, что эта вот женщина, такая с виду несчастная, выйдет на какой-то остановке и мы ее больше никогда не увидим, никогда в жизни!
«Похоже, дела у нее плохи, — видно, муж безработный и, уж наверно, целая куча детей».
Среди пассажиров всегда бывает молодая, полная раскрашенная дамочка, одетая несколько вызывающе. У нее большая зеленая сумка, туфли из змеиной кожи, на щеке нарисована мушка.
«Эта похожа на жену богатого антиквара. И еще она похожа на любовницу врача; врачи всегда подбирают себе в любовницы вот таких ярких женщин, как будто хотят всем сказать: „Картинка, а? Вы хорошо ее разглядели? Породистая кобылка!“
Мартин возвращается из Аточи. На остановке Вентас он выходит и направляется пешком по Восточному шоссе. Он идет на кладбище, на могилу своей матери, доньи Филомены Лопес де Марко, которая умерла несколько лет тому назад, незадолго до Рождества.
— Можно?
— Войдите. Сеньор Марко здесь?
— Нет, сеньор, он уже порядочно, как ушел. Попросил у меня какой-нибудь ваш старый галстук, чтобы имел вид траурного.
— Вы ему дали?
— Да, сеньор.
— Хорошо, приготовьте мне ванну.
Прислуга выходит из комнаты.
— Мне надо идти, Лаурита. Вот неудачник, беда с ним? Только этого ему недоставало!
— Бедный парень! Ты думаешь, ты его найдешь?
— Не знаю, поищу на почтамте или в Испанском банке, он иногда туда заходит по утрам.
«Они не сознают, ничего не сознают…»
Мартин, отвлекшись от поисков рифмы к слову «венец» для начатого им сонета в память матери, принимается размышлять на весьма избитую тему, что проблема не в производстве, а в распределении.
«В самом деле, вот этим еще хуже, чем мне. Какое безобразие! Ну и дела творятся!»
— Злоупотребление алкоголем вредно для клеток человеческого организма, а они, как я вам уже говорил, бывают трех видов: клетки крови, клетки мышечные и нервные клетки; алкоголь их сжигает и убивает, но принять стопочку время от времени только полезно, это согревает желудок…
— И я то же самое говорю.
— …и просветляет таинственные уголки головного мозга.
Полицейский Хулио Гарсиа слушает разинув рот.
— Говорят, что древние философы — в Греции, в Риме и в Карфагене, — когда хотели обрести сверхъестественную мощь…
Резко распахивается дверь, и порыв ледяного ветра обдает стойку.