Она не такая порядочная, как Хосефа, и, видимо, путается то с одним юнцом, то с другим. Однажды донья Матильда застукала ее в постели с Вентурой, но предпочла не подымать шума.
Получив записочку дона Роке, девушка принарядилась и пошла к донье Селии.
— Он не пришел?
— Нет, пока нет. Проходи сюда.
Лола входит в спальню, раздевается догола и садится на кровать. Она хочет устроить дону Роке сюрприз — открыть ему дверь обнаженной.
Донья Селия подглядывает в замочную скважину — ей нравится смотреть, как девушки раздеваются. Иногда, почувствовав, что лицо у нее пылает, она зовет своего шпица:
— Пьеро, Пьеро! Иди скорей к хозяюшке! Вентура приоткрывает дверь комнаты, в которой был со своей девушкой.
— Сеньора!
— Иду!
Вентура сует донье Селии в руку три дуро.
— Пусть сеньорита выйдет одна. Донья Селия на все согласна.
— Как вам угодно.
Вентура проходит в гардеробную, закуривает сигарету, чтобы убить время, пока его подруга уйдет; девушка, потупив глаза, спускается по лестнице.
— До свидания, милочка!
— До свидания.
Донья Селия осторожно стучит в комнату, где сидит и ждет Лола.
— Хочешь перейти в большую комнату?
Она освободилась.
— Ладно.
На площадке второго этажа Хулита встречает дона Роке.
— Здравствуй, дочка! Ты откуда?
Хулита немного смущена.
— Я… я от фотографа. А ты куда идешь?
— Да я… я к своему другу, бедняга болен, теперь ему совсем плохо.
Девушка не может представить, что отец идет к донье Селии, также и отцу трудно подумать такое о дочке.
«Фу, какая глупость! Что это мне взбрело в голову!» — думает дон Роке.
«Он, наверно, про этого друга правду сказал, — думает девушка. — Конечно, у папы есть свои делишки, но подозревать, что он направляется туда, просто нехорошо!»
Когда Вентура собрался уходить, донья Селия его останавливает.
— Минуточку подождите, звонят.
Появляется дон Роке, он немного бледен.
— Здравствуйте. Лола пришла?
— Да, она в первой спальне.
Дон Роке легонько стучит два раза в дверь.
— Кто там?
— Я.
— Заходи.
— У меня, знаете ли, теперь завелась интрижка, я встречаюсь довольно регулярно с одной девочкой, имя называть ни к чему. А когда я ее впервые увидел, то подумал: «Здесь мне делать нечего». Все-таки я подошел, чтобы потом не жалеть, что, мол, увидел да не попробовал закинуть удочку. Сказал ей несколько слов, угостил два раза вермутом с креветками, и вот, извольте, она моя и покорна, как овечка. Делает все, что я захочу, слова лишнего сказать не смеет. Познакомился я с ней в двадцатых числах августа, и не прошло и недели — хлоп, мы в кроватке, как раз в день моего рождения. Если бы я стоял разинув рот, как дурак, и глядел, как ее обхаживают и щупают другие, был бы я сейчас на бобах, вот как вы.
— Да, все это прекрасно, но мне почему-то думается, что дело тут прежде всего в удаче.
Вентура подскочил на стуле.
— В удаче? Вот она, наша ошибка! Удачи не существует, друг мой, удача подобна женщинам, она отдается тем, кто ее добивается, а не тем, кто смотрит, как она идет но улице, и слова ей не скажет. Ясное дело, вам не видать удачи, если будете проводить целые дни дома, ублажать эту ростовщицу, у которой сынок идиот, да изучать болезни коров. Послушайте меня, так вы ничего не успеете в жизни.
— Я отлучусь на минутку в клозет.
Сеоане проходит между столиками. В голове у него все еще вертятся цифры — цены на очки.