Я дала обет пойти пешком к холму Ангелов, если девочка моя будет в положении. Как вам кажется, я правильно поступила? Я считаю, что ради счастья дочери не может быть слишком большой жертвы. Как вы думаете? Ах, представляю себе, как радовалась Пакита, когда узнала, что ее друг свободен!
Дон Франсиско — владелец консультации для народа, которая приносит ему немалый доход. Консультация занимает порядочное помещение — на улицу выходят четыре балкона, броская вывеска гласит: «Институт терапии по методу Пастера — Коха. Директор и владелец д-р Франсиско Роблес. Туберкулез, легочные и сердечные заболевания. Рентгеноскопия. Кожновенерические болезни, сифилис. Лечение геморроя электрокоагуляцией. Плата за визит — 5 песет». Пациенты — бедняки с площади Кеведо, с улиц Браво, Мурильо, Сан-Бернардо, Фуэнкарраль — свято верят в дона Франсиско.
— Ученый доктор, — говорят они, — слов нет, какой ученый, к тому же очень осторожный и с большим опытом.
Дон Франсиско обычно прерывает их похвалы.
— Одной верой не вылечитесь, друг мой, — ласково говорит он, придавая голосу конфиденциальный оттенок, — вера без дел мертва есть, такая вера ничего не дает. Необходимо, чтобы вы сами чем-то помогали, от вас требуются повиновение и настойчивость, да, большая настойчивость! Не запускать болезнь, не откладывать посещение врача, если наступает небольшое улучшение… Чувствовать себя прилично еще не значит выздороветь, отнюдь. К сожалению, вирусы, вызывающие эти болезни, столь же коварны, как изменники и предатели!
Дон Франсиско немного кривит душой, на шее у него семья — целая орава.
Когда пациенты робко и почтительно спрашивают про сульфамиды, дон Франсиско, недовольно морщась, их отговаривает. Дон Франсиско с болью в сердце наблюдает за успехами фармакологии.
«Настанет день, — думает он, — когда мы, врачи, окажемся лишними, в каждой аптеке вывесят перечень разных таблеток, больные будут сами себе выписывать рецепты».
Итак, как мы уже говорили, когда у дона Франсиско спрашивают про сульфамиды, он обычно отвечает:
— Можете поступать, как вам угодно, но тогда больше сюда не являйтесь. Я не могу брать на себя ответственность за здоровье человека, который добровольно отравляет себе кровь.
Слова дона Франсиско всегда производят большое впечатление.
— Нет-нет, я буду делать все, что вы скажете, только то, что вы скажете.
В одной из внутренних комнат донья Соледад, супруга дона Франсиско, штопает носки, полная материнских забот, ограниченных и мелких забот наседки. Донье Соледад судьба не дала счастья, всю свою жизнь она посвятила детям, а дети не сумели или не захотели сделать ее счастливой. Одиннадцать детей родила она, все живы и почти все живут вдали от нее, а кое-кто пошел по дурному пути. Две старшие дочери, Соледад и Пьедад, постриглись в монахини, еще когда свергли Примо де Риверу, а всего несколько месяцев назад они затащили к себе в монастырь одну из младших, Марию Ауксилиадору. Старший из двух сыновей, Франсиско, третий по порядку, всегда был любимчиком матери, теперь он служит военным врачом в Карабанчеле, иногда является домой переночевать. Замуж вышли только две дочки — Ампаро и Асунсьон. Ампаро — за помощника отца, за дона Эмилио Родригеса Рон-ду; Асунсьон — за дона Фадрике Мендеса, фельдшера из Гвадалахары, человека трудолюбивого и ловкого, на все руки мастера, который и укол ребенку сделает, и промывание богатой старухе, и приемник починит, и заплату наклеит на клеенчатую сумку. У бедняжки Ампаро детей нет и уже не может быть, она постоянно прихварывает, постоянно жалуется то на слабость, то на боли; сперва у нее был выкидыш, а потом так и пошло, один за другим, пока в конце концов не пришлось удалить ей яичники и выкинуть все, что там было лишнего, а было, как видно, немало.