Девушка улыбнулась, всего только на секунду, с видом некоторого превосходства.
— Совершенно точно: все. Но вы не улыбайтесь, я говорю серьезно.
Господин снова прикоснулся к ее коленям и взял ее за руку. Викторита снисходительно и почти умело позволила ему это.
— Клянусь вам, что я говорю совершенно серьезно. Мне все в вас нравится, я представляю себе ваше тело, упругое и мягкое, такого нежного цвета…
Господин сжал ее руку.
— Я не богат и много не могу вам предложить…
Господин удивился, что Викторита не отняла руку.
— Но и просить у вас я буду немногого.
Господин опять слегка кашлянул.
— Я хотел бы вас увидеть обнаженной, только увидеть.
Викторита пожала его руку.
— Я должна идти, уже поздно.
— Да-да, вы правы. Но сначала дайте мне ответ. Я хотел бы видеть вас обнаженной, обещаю не притронуться к вам даже пальцем, не коснуться даже ниточки на одежде. Завтра я приду вас встретить. Я знаю, что вы порядочная женщина, не какая-нибудь кокотка… Возьмите пока это, умоляю вас. Каким бы ни было ваше решение, возьмите это — купите себе какой-нибудь пустячок на память.
Под столиком девушка взяла из рук господина бумажку. Рука у нее при этом не дрогнула.
Викторита встала и направилась к выходу. С ней поздоровался сидевший за соседним столиком человек.
— Привет, Викторита! Загордилась с тех пор, как с маркизами водишься, на бедняков и не глядишь.
— Привет, Пепе.
Пепе, как и она, работает в типографии «Будущее».
…………………………………………
Викторита все плачет и плачет. Разные планы беспорядочно теснятся в ее мозгу, как люди при выходе из метро. Пойти в монахини, пойти на панель — все лучше, чем терпеть издевательства матери.
— Петрита! Принеси мне табак, он в кармане пиджака!
Жена недовольна.
— Тише, бессовестный! Детей разбудишь.
— Ну вот еще, разбудишь! Спят, как ангелочки, им только уснуть, а там их никто не разбудит.
— Я сама тебе подам все, что нужно. Не зови Петриту, бедняжка, наверно, очень устала.
— А, брось, для такой девушки это не труд. Вот ты-то, наверно, устала, у тебя хлопот больше.
— И лет мне больше. Дон Роберто улыбается.
— Ну, Фило, не преувеличивай, года еще тебя не согнули!
Служанка входит в кухню, подает табак.
— Принеси-ка мне газету, она в прихожей.
— Сейчас, сеньорито.
— Слушай, поставь мне на ночной столик стакан воды.
— Сейчас, сеньорито. Жена опять вмешивается:
— Я сама все тебе сделаю, пусть она ложится.
— Ложится? Да если б ты ей разрешила, она бы вмиг убежала из дому и не вернулась бы до двух или трех ночи, вот попробуй…
— И то верно…
Откуда-то из страшной дали на сеньориту Эльвиру бросается черный облезлый кот, он загадочно ухмыляется, совсем как человек, глаза у него жутко сверкают. Женщина, защищаясь, колотит его руками, ногами. Кот скатывается, ударяется о мебель и подпрыгивает, как резиновый мяч, потом снова бросается на кровать. Брюхо у кота голое, красное, как гранат, а из отверстия сзади торчит как бы ядовитый зловонный цветок, переливающийся радугой, цветок, похожий на плюмаж фейерверка. Сеньорита Эльвира натягивает простыню на голову. В ее постели ошалело мечется рой карликов с выпученными глазами. Кот бесшумно, как привидение, подкрадывается, обнимает живот сеньориты Эльвиры, лижет его и хохочет громовым голосом, хохочет так, что сердце замирает. Сеньорита Эльвира пугается, она выбрасывает кота из комнаты: ей приходится сильно напрячься, кот ужасно тяжелый, будто из чугуна.