Лола помогает по хозяйству донье Матильде, той самой пенсионерке, у которой сын мечтает стать великим артистом.
Донья Виси и донья Монсеррат стрекочут взахлеб. Донья Виси счастлива — на последней странице двухнедельного журнала «Херувим-миссионер» напечатано ее имя и имена троих ее дочерей.
— Сейчас увидите собственными глазами, что я не выдумываю, это истинная правда! Роке! Роке!
С другого конца квартиры дон Роке откликается:
— Чего тебе?
— Дай девочке журнал, где про китайцев напечатано!
— Что?
Донья Виси объясняет приятельнице:
— Ах, Боже мой, эти мужчины как будто глухие.
Она кричит мужу еще громче:
— Я говорю, дай девочке… Ты слышишь?
— Слышу!
— Так вот, дай девочке журнал, где напечатано про китайцев!
— Какой журнал?
— Где про китайцев, ну, про тех китайцев, которых крестили!
— Что? Не понимаю. Про каких китайцев?
Донья Виси улыбается донье Монсеррат.
— Муж мой такой добряк, но его ничто не интересует. Сейчас я сама схожу за журналом, одну минуточку. Вы уж извините.
Войдя в комнату, где дон Роке сидит у ночного столика и раскладывает пасьянс, она спрашивает:
— Ну, что это такое? Ты разве не слышал, что я сказала?
Дон Роке не поднимает глаз от карт.
— Довольно глупо с твоей стороны думать, что я встану с места из-за каких-то китайцев!
Донья Виси порылась в корзинке с шитьем, нашла нужный номер «Херувима-миссионера» и, тихонько ворча, вернулась в гостиную, где так холодно, что едва можно усидеть.
Швейная корзинка осталась открытой, и оттуда между мотками штопки и коробкой с пуговицами — коробкой из-под леденцов от кашля, купленных в год эпидемии гриппа, — робко выглядывал уголок другого номера журнала доньи Виси.
Дон Роке откинулся на спинку стула и взял журнал.
— Вот он где.
«Он» — это священник из Бильбао, совершающий чудеса. Дон Роке принялся читать журнал.
«Росарио Кесада (Хаэн), за исцеление ее сестры от затяжного колита, 5 песет.
Рамон Эрмида (Луго), за разные успехи, ниспосланные ему в коммерческих делах, 10 песет.
Мария Луиса дель Валье (Мадрид), за исцеление от небольшой опухоли на глазу, происшедшее без помощи окулиста, 5 песет.
Гуадалупе Гутьеррес (Сьюдад-Реаль), за исцеление ребенка в возрасте одного года семи месяцев от ранения вследствие падения с балкона второго этажа, 25 песет.
Мартина Лопес Ортега (Мадрид), за успешное приручение домашнего животного, 5 песет.
Благочестивая вдова (Бильбао), за отыскание пакета с деньгами, утерянного служащим ее магазина, 25 песет».
Дон Роке озадачен…
— Ну, уж этому я не поверю, это не серьезно.
Донья Виси чувствует себя в какой-то мере обязанной извиниться перед приятельницей.
— Вам не холодно, Монсеррат? В этом доме временами прямо-таки мерзнешь!
— О нет, что вы, Виситасьон, здесь очень приятно. Очень милая у вас квартира, вполне комфортабельная, как говорят англичане.
— Ах, Монсеррат, вы всегда душка!
Донья Виси улыбнулась и начала искать свое имя в списке. Донья Монсеррат, высокая, мужеподобная, костлявая, неуклюжая усатая дама, слегка косноязычная и близорукая, надела пенсне.
Действительно, как уверяла донья Виси, на последней странице «Херувима-миссионера» значилось ее имя и имена трех ее дочек.
«Донья Виситасьон Леклерк де Моисес, на крещение двух китайских младенцев именами Игнасио и Франсиско-Хавьер — 10 песет. Сеньорита Хулита Моисее Леклерк, на крещение китайского младенца именем Вентура — 5 песет. Сеньорита Виситасьон Моисее Леклерк, на крещение китайского младенца именем Мануэль — 5 песет.