– Ленточку я нашёл, – сказал мистер Квигли. – Она за розы зацепилась и там висела. Я смотрел под кустом, но ключа там не увидел.
Вот таков мистер Квигли. Он не скажет «ключа там нет» – он скажет «я не увидел». Это профессиональное.
Я сказал мистеру Квигли, что сейчас же пойду в парк и найду ключ, только заскочу за Джоником. А как без него?
Мы сломя голову помчали в парк, крепко сжимая орудия труда: я свой металлоискатель, Джон – лопату. Мистер Квигли был уже там. Он отчего-то растрогался и сказал:
– Зовите меня Рассел.
Мы переглянулись. Нам было весело. Конечно, мы думали, что вот, сейчас только включим искатель – и готово! Вот он ваш ключик, мистер Пиноккио! Но этого не случилось. Зато случилось кое-что похлеще. Я провёл рамкой возле самого первого столбика в парке – того, на котором крепятся ворота – и услышал своё «бип-бип». Я кивнул Джону, тот бодро ткнул лопатой в траву, сказал:
– Да ворота же железные! – вывернул комок дёрна и присел проверить.
И я присел рядом и наши руки смешались в ямке и мы переглянулись. Мы выудили свои находки – у каждого в руке было по золотой монете и снова полезли в ямку, расширяя и углубляя её. Пять золотых соверенов мы там нашли. Спасибо мэру. Мы вернули дёрн на место, заровняли газон и пошли дальше по парку, останавливаясь через каждые пять шагов. И праздник продолжался. Мы снова и снова находили монеты – где одну, где две-три – серебряные, по большей части, но ещё несколько золотых попалось. Мы в тот день разбогатели не по-детски. Когда монеты продались и мы получили свою половину – вышло по сто тридцать семь фунтов на брата.
Но ключа мы не нашли.
Мэрия стояла закрытая весь день, благо было воскресенье, но мистер Нелмс топтался весь день на крыльце и расстраивался, что придётся, видимо, ломать новенькую дубовую дверь и менять замок. Мы возвращались домой уже по темноте, светя фонариком. В парке тогда освещение включали только в выходные. Мы вышли за ворота парка, выключили фонарик и направились прямиком к зданию горсовета. Мы клялись, что встанем с петухами и найдём этот злополучный ключ. Нам было жалко мэра и стыдно, что мы такие счастливые.
Я забыл в тот день рассказать Джону про мой сюртук. Наутро я оделся, как следует, взял свой искатель и потопал прямиком в парк. Джоник уже был там и, как всегда, у него наготове была теория:
– Надо поспрашивать ребятню – кто-то мог найти ключ и утащить просто, чтобы с ним играть.
Мы пошли к школе. Сами мы в тот день не учились, я вообще забросил школу после смерти деда, Джон изредка появлялся, поддавшись на уговоры матери и побои отца. Но ему там, если честно, было ещё скучнее, чем мне.
Но в тот день у нас было хорошее оправдание для прогула – мы выполняли поручение городской администрации. Кроме того, мы вчера разбогатели – и уже вышла статья в местной газете о нас, когда только газетчики всё успевают узнать? В общем, мы ждали переменки, чтобы поспрашивать ребятню, а сами тем временем включили бип-бип и начали прогуливаться туда-сюда возле школьного здания. И ничего не находили, кроме пуговиц и заколок для волос. Ни одного клада. Клад – это когда сразу несколько золотых или серебряных монет. Я знаю, о чём говорю.
Мы с азартом искали, копали, наклонялись, рылись – а все ученики прилипли к окнам и смотрели на нас. В конце концов, мистер Поп прервал урок и вышел поговорить с нами.
– Вам дико везёт, ребятки, – заметил он. Ребятня облепила нас непроходимым кружком.
– Не так, как вчера, – скромно улыбнулись мы. И Джон спросил:
– Малявки, может, кто-то из вас нашёл вчера или позавчера ключ в парке? Было бы круто вернуть его мистеру Нелмсу, пока он не взломал дверь мэрии.
Пацаны полезли в карманы, показывая свои сокровища. Ну, вы знаете, что у пацанов в карманах обычно – кстати, и ключи тоже бывают. Девочки переглядывались и хихикали. У двоих оказались на шее ключи на верёвочке рядом с крестиком – но это были ключи от их домов.
Мистер Поп развеселился при виде пацанячьих сокровищ. Ну, там самое ценное, конечно, ножики – то есть, по качеству ножа тебе и уважение среди других пацанов. Я не знаю, какие сейчас ножики в школе, но тогда разнообразие было просто невероятное. Ясное дело, все мечтали о настоящем швейцарском «Викториноксе» – и все ножики ценились в зависимости от степени сходства с викториноксами. Так, я вам скажу, там попадалось такое сходство, как у мыши с носорогом – оба серенькие. Все смеялись. День был солнечный, весна и никаких депрессий. В то время депрессий ещё не было. Жив или помер – и никаких промежуточных состояний. Или это мне так казалось.
Я, кстати, сделал себе свой первый ножик сам. Заточил обломок ножовочного полотна, просверлил дырки, выстругал кухонным ножом деревянные плашки для ручек – всё как надо. Мне было восемь лет. Джон свой нож сделал в семь, но кто считает.
Мы разложили самодельные ножи рядком на земле и стали присваивать им ранги: «матрос», «мичман» – в зависимости от качества ножика. Некоторые были весьма толково сделаны – мы дали двум ножам «адмирала», не сговариваясь. Эти ножики сделал, как мы узнали, Чарли Рамсделл – он был старше нас на год и всё мечтал о море. Тоже, редко появлялся в школе, вечно где-то пропадал.
Мы все крутили головами, в надежде увидеть Чарли и отдать должное его мастерству. Разинули рты, как вороны, и прошляпили один из чарлиных ножей. Откуда-то между ног ребятни выскочила сорока, схватила блестящее лезвие и взмыла на крышу школы.
Джон присвистнул:
– Неужели та же самая? О-о…
– Какая та же самая?
– Которая твой шиллинг стырила.
Но я не помнил чтобы сорока тырила мой шиллинг. Джон хлопнул меня по плечу:
– Ну-ну!
И мы полезли по пожарной лестнице на крышу.
В общем, мы полдня гонялись за этой сорокой, и выследили её гнездо в парке – и выгребли из гнезда кучу сокровищ: разные пуговицы, заколки, маленькую рулетку, две серебряных ложечки, генеральский нож Чарли Рамсделла и ключ от мэрии. Нам было весело.
Мы вручили ключ мэру, расшаркались, как умели – и свалили в парк искать сокровища. И ничего не нашли ни в тот день, ни за всю последующую неделю. Азарт, естественно, поутих и мы стали искать, чем бы ещё заняться. То есть: где бы ещё поискать сокровища?
Джон сказал:
– Слушай, нафиг мы складываем все эти пуговицы и заколки? Надо их кому-нибудь отдать, девчонкам каким-нибудь.
У нас уже накопилось изрядно этого хлама в жестяной коробке из-под печенья. Мы взяли коробку и потопали в магазин к Мэгги Бенджамин. Она принимала от нас пустые бутылки и пуговицы. Ну, за полпенни, за фартинг – но тоже хлеб. Она сказала:
– Два шиллинга за всю коробку, не торгуясь. – и мы ударили по рукам.
Мэгги была классная. Она была, пожалуй, постарше миссис Оуэн-Уильямс, но не такая серьёзная, что ли? Или не такая занудная (тсс, пока Джон не слышит). В общем, как-то она у нас вызывала больше доверия, чем многие взрослые тётеньки.
И Мэгги нам говорит:
– Что, не знаете, куда с вашим миноискателем ткнуться? А он на что у вас тявкает? На деньги только или на любой металл?
– На любой, ясное дело. Откуда бы мы эти заколки взяли?
– Тогда вам заказ. Мне недавно написала кузина из Америки – вы же помните Мэри Элизабет? Она приезжала прошлым летом. Так у неё муж собирает бутылочные крышки. В общем-то, придурок, наверно, но лучше, чем полные бутылки, да? – Мэгги хмыкнула. – Соберите мне с полдюжины разных крышек, я их пошлю ему на рождество. Дёшево и сердито, как говорится. У них там по-любому наших крышек нету.
Ну вот, не смешно ли? Я, конечно, продолжал разносить свои газеты, хоть и разбогател уже. Но я денежки положил в банк до лучших времён. Мы с Джоном договорились купить подержанный Триумф Родстер и вылизать его до полного блеска – вот такие мы были шикарные ребята. Да ладно, если честно, Триумф Родстер – он и сейчас всё тот же Триумф, и время показало, насколько мы были правы. Впрочем, Родстера мы так и не купили. Мы купили Воксхол Десятку и лет пять ещё он считался у нас общим, пока Джон не предложил мне выкупить его половину – он тогда собирался жениться и хотел купить два одинаковых мотоцикла для себя и для Тамзин, его тогдашней невесты.