[76]
Пример 2. Абсурдно-ассоциативная игра словами и смыслом: «<…> – За здоровье армянина! / – Ты мне друг, враг? / – Я тебе брат, Брут! // – Русским не простим обиду! / – Грек / Воюет за свободу! / – Суд – хороший человек («Грузинская застольная», кн. «Голоса»)
[77]
Пример 3. Подача весьма невероятных, абсурдных событий и происшествий обыденным голосом нейтрального повествователя: «<…> Рыжая шляпа / На солнцепеке / С бабами торгуется. / Курицу – за ноги, / Кроликов – за уши. / „Заячьи вы души, / Гляньте-ка на небо. / Видите: сияет / Зеленая бутылка!“» («Шляпа и кролики», кн. «Голоса»)
[78]
Пример 4. Смещение контекстов истории, времен, эпох и народов в поисках общего абсурдно-трагического знаменателя: «На улицах иллюминация. / – Это Афины? / – Нет, не Афины. / – Это Венеция? / Нет, не Венеция. / Тут на башенках антенны, / На колоннах микрофоны. / Музыка играет. / Публика гуляет / <…> / – Говорят: / Герострат / Поджёг / Рейхстаг!» («Герострат», кн. «Голоса»)
[79]
[80]
Пример 5. Кафкианский абсурд повседневной гнетущей бессмыслицы: «Паук / Яков Петрович/ Висел в углу в уборной. / Человек / Яков Петрович, / Покакав, / Разразился речью бурной: / – Я человек! («Паук», кн. «Голоса»)
[81]
[82]
Пример 6. Абсурдизация политики и идеологии, или негатив абсурда: «<…> – Говорят, / Казнят / Еврея. / Спрашиваю одного героя: / – Неужели всех / Врачей? – / (Смех.) / – Рабиновича? / – Рабиновича. / – Абрамовича? / – Абрамовича. / – А Гуревича? / – И Гуревича / И Петрова Ивана Петровича <…>» («Суд», кн. «Голоса»)
[83]
Пример 7. Абсурдный тавтологизм (две разновидности).
7А. Цитатный тавтологизм: «<…> Мы все похожи друг на друга: / Друг Похож на врага, / Враг / Похож на друга. / Ненависть похожа на любовь, / Вино пролитое – на кровь. / И только нож / Похож / На нож» («В ресторане», кн. «Голоса»)
[84]
7Б. Тавтологизм повтора: «<…> 9 муз: / Кроме музы / Музыки – / Муза / Математики, / Муза Электроники, / Муза Кибернетики, / Муза / Бионики, / Муза / Космической войны, / Муза / Общей тишины / И девушка по имени Муза <…>» («Поэт и муза», кн. «Голоса»)
[85]
[86]
Пример 8. Паронимический абсурд (две разновидности).
8А. От абсурдных звуковых ассоциаций к абсурдному сюжету: «В пустыне Гоби / Забыта пустая железная бочка // В небе / Ни облачка // Красная глина / Дымится равнина // Ветер задувает / Бочку задевает / Покатилась бочка // На дороге блюдо / Череп Верблюда <…>» («Бочка», кн. «Молчание»)
[87]
Психофонетический эффект паронимии – здесь иллюзия случайного рождения сюжета из столкновения звуков – роднит Сапгира с абсурдистской поэзией Кристиана Моргенштерна (1871 – 1914), которого переводили на русский еще в 1910-е годы.
8Б. Транс-смыслица: «<…> Под фонарем / Мелькает снег / Снег сыплется из фонаря / Я думаю / Си-ва-но-ря / Она куда-то убегает / А он горит и не мигает <…> // Ссорились / Сиваноря! / Сыпались / Из фонаря («Снег из фонаря», кн. «Молчание»)
[88]
[89]
[90]
Пример 9. Абсурдистская профанация «святых коров» культуры: «Пьедестал. / На пьедестале / Стул. / На стуле / Всем на обозрение / Страшилище – / Влагалище / Косматится гривою гения («Памятник», кн. «Голоса»)
[91]
Андрей Цуканов недаром назвал «исследование феномена абсурда, в который заключено человеческое существование», «суть[ю] поэзии Сапгира и Холина». У Сапгира (в гораздо большей степени, чем у Холина) экзистенциальный, философский абсурд, «возникающий в сознании человека при столкновении с высокой трагедией смерти (Сизиф у Камю [вписанный в контекст советских 1950-х—1960-х?]), почти неразличимо слился с абсурдом, возникающим при столкновении с мелкотравчатостью человеческих страстей […] и бессмысленностью существования»
[92]
3. Распад размера
Неиссякаемым абсурдистским императивом Сапгира, а также предложенной ранее формулой «Искусство как излом» можно объяснить характерные черты стихосложения Сапгира – как в «Голосах», «Молчании» и поэмах этого времени, так и в более поздних текстах.
Корпус опубликованных стихотворений и поэм Сапгира насчитывает около 620 текстов
[93]
[94]
[95]
Обратимся теперь к оставшимся 85% текстов опубликованного поэтического корпуса Сапгира. Из них около 20% (или 17% всего корпуса) написаны целиком тоническими размерами
[96]
[97]
[98]
Возьмем, к примеру, текст короткого стихотворения («Ночью») из книги «Голоса» и справа приведем другую разбивку на строки, отмечая при этом размеры каждого иначе записанного стиха:
1. На Тишинском рынке ночью – Тишина. [Х6]
2. В Замоскворечье – Ни души. [Я4]
3. И на площади Свердлова У колонн – [Х6]
5. Никого. Иду к заводу Лихачева. [Х6]
6. Ни Лихачева, ни завода – [Я4]
7. Вода и больше ничего. [Я4]
8. Лишь собака лает где-то [Х4]
9. Возле Университета. [Х4]
На Тишинском рынке —
ночью
Тишина.
В Замоскворечье —
Ни души.
И на площади Свердлова
У колонн —
Никого.
Иду к заводу Лихачева.
Ни Лихачева,
Ни завода —
Вода
И больше ничего.
Лишь собака лает где-то
Возле Университета».
Первую половину стихотворения можно было бы переписать иначе:
1. На Тишинском рынке ночью – [Х4]
2. Тишина. В Замоскворечье – ни души. [Х6]
3. И на площади Свердлова [Ан2]
4. У колонн – Никого. [Ан2].
5. Иду к заводу Лихачева. [Я4]
6. Ни Лихачева, ни завода. [Я4]
7. Вода и больше ничего. [Я4]
8. Лишь собака лает где-то [Х4]
9. Возле Университета
[99]
Во второй записи, более точной с синтаксической и орфоэпической точек зрения, очевидна сверхмикрополиметрия, при которой свободно (но произвольно ли?) чередуются строки разных силлабо-тонических размеров, образуя оригинальный интонационно-ритмический контур, сответствуюгций медитативному, саморефлексивному смысловому строю стихотворения.
Вот начало стихотворения «Стихи из кармана» из книги «Молчание», преобразованное таким же способом:
Часто
Когда на работе кричало начальство
Мой приятель
Самолюбие прятал в карман
А дома
Зажимал в кулак —
Вот так
В кармане – скомканный
платок
И в компании
Девушки
Похожие на мальчиков Не обращали никакого внимания
[100]
1. Часто Когда на работе кричало начальство [Д5]
2. Мой приятель [Х2]
3. Самолюбие прятал в карман [АнЗ]
4. А дома зажимал в кулак – [Я4]
5. Вот так В кармане – скомканный платок [Я5]
6. И в компании Девушки [Ан2]
7. Похожие на мальчиков [Я4]
8. Не обращали никакого внимания [ТктЗ].
Распад размера (названный по аналогии с такими приглянувшимися писателям и культурологам XX века научными терминами, как «распад атома», «распад звездного скопления», «распад твердых растворов», «молекулярный распад» etc.
[101]
Первый
Вереница зданий – вдаль [Х4]
Вдоль – кудрявые липы [Ан2]
Пилы режут сухие стволы [АнЗ]
Лысый глядит на деревья [ДЗ; о парономазии у
Сапгира см. ниже].
<…>
Второй
Четко вижу: прошел носорог [АнЗ]
Рогатый проехал в открытой [АмЗ]
Той рекламой – желтой пообедаю [Х5]
Даю голову на отсечение – сыр! [Ткт4]
[102]
Заключительный пример – короткое стихотворение из последней книги Сапгира «Тактильные инструменты», из раздела «Стихи с предметами»:
Умри, Суламифь [Ам2 усеч.]
(кусок сырого мяса ощупай [Дк4]
потискай руками) [Ам2]
Моя любовь! [Я2]
Глаза твои – глаза газели! [Я4]
Твои груди – холмы Иудеи! [АнЗ]
Твои ноги – высокие кипарисы! [Акц4]
(поцелуй кусок сырого мяса) [Х5]
Губы твои – сердцевина [ДЗ]
расцветающей розы! [Ан2]
(приложи свою ладонь [Х4]
к сырому мясу и замри) [Я4]
Твое лоно – глубокий колодец [АнЗ]
утоляющий жажду! [Ан2]
(внезапно схватив кухонный нож [Дк4]
вонзи его в мясо по рукоятку) [Дк4]
Умри, Суламифь! [Ам2]
[103]
Как заметил Владислав Холшевников, «несимметричные стихи очень удобны для передачи живой разговорной речи»
[104]
У Хлебникова:
Мы желаем звездам тыкать, [Х4]
Мы устали звездам выкать, [Х4]
Мы узнали сладость рыкать. [Х4]
Будьте грозны как Остраница, [Х4; дакт. клаузула]
Платов и Бакланов, [ХЗ]
Полно вам кланяться [Д2]
Роже басурманов. [ХЗ]
Пусть кричат вожаки, [Ан2]
Плюньте им в зенки! [Д2] <…> (1908-1910)
[105]
В метрически «пестрой» поэме «Торжество земледелия» Заболоцкого, где из «799 стихов – 437 ямбов (из них четырехстопных 414), 340 хореев (из них четырехстопных 355), 22 стиха – прочие размеры»
[106]
<…> Кто ее знает? – [Д2]
Сказал пастух, лукаво помолчав. – [Я5]
С детства я – коров водитель, [Х4]
Но скажу вам, осерчав: [Х4]