Встала, сделала несколько шагов. Боль в правой ноге. Она захромала прочь, оглянулась на окна ненавистного дома и, несмотря на боль, улыбнулась. Свобода!
Ранние прохожие, спешившие на работу, с недоумением смотрели на странного ребенка, идущего по тротуару в центр города. Пару раз Лена спрашивала взрослых, где находится полиция? Ей махали рукой в том направлении, в котором она шла. Оборачивались, качали головами. Никто не спросил, что с ней? Почему одна, почему хромает? Так, медленно она прошла с пару километров, пока не увидело серое здание с вывеской «Полиция».
Спустя час из здания двое полицейских вывели заплаканную Лену, усадили в машину и повезли в детский дом. Благо, он был единственный в городе, поэтому стражам порядка не пришлось долго утруждаться.
– Ваша? – строго спросил старший лейтенант полиции директора дома.
– Наша. Зимина. Дрянь ты этакая!! Я столько валерьянки из-за тебя выпила сегодня утром!! – лицо директрисы багровело с каждым словом. – Где вы ее отыскали, товарищ старший лейтенант?
– Она сама к нам пожаловала. Говорит, мол, давайте найдите ее родителей. И точка! У всего отделения челюсти отпали. Еле уговорили ехать назад. Что не можем найти ее папу и маму – так и не убедили. Вишь, как смотрит! Чистый волчонок! Руки ободраны и хромает. Сбежала от вас?
– Сбежала. Со второго этажа. Как не убилась – не понимаю!
– Ну, не убилась, и то хорошо! – улыбнулся старший лейтенант. – Пишите бумагу, что, мол, приняли живую-здоровую, роспись-подпись, печать и всё такое!
– Для кого как… – проворчала директриса, взяла девочку за плечо и толкнула от себя. – Пошла к себе в комнату, стерва! Подождите минут десять, сделаю вам бумагу…
Происшедшее резко добавило Лене авторитета в коллективе. Детдомовцы шепотом расспрашивали, как ей удалось убежать? Заглядывали из окна на водосточную трубу, по которой спускалась Зимина. Теперь и окна на втором этаже все были с решетками. Михеич, кляня и матеря бесстрашную девчонку, вместе с приглашенным сварщиком две недели сверлили дырки в стенах, крепили решетки.
Но Лена заметно погрустнела. Она не знала, как теперь искать своих родителей? Попробовала расспросить директрису, когда та находилась в хорошем настроении. Но тетка, резко изменившись в лице, наорала на девчонку, снова пригрозив «психушкой».
Потекли будничные, однообразные дни, месяцы и годы. Время от времени в детский дом приходили дяди и тети, желающие взять к себе в семью ребенка. В такой день почти все были взбудоражены, каждый хотел обрести новых маму и папу. Счастливчикам улыбалась удача, их забирали под звуки плача остающихся детей. В один из таких дней уже немолодые тетя и дядя выбрали Лену Зимину.
– Какая симпатичная девочка! – всплеснула руками тетя, своими формами напоминавшая тульский самовар. – Прелесть, а не ребенок! И лицо такое благородное! Сразу видна порода, не производное каких-нибудь алкоголиков. Как тебя зовут, милашка?
– Лена… – просто ответила Зимина.
– Ах, Лена, Леночка! Ты нам с мужем очень понравилась! Верно, Серж?
И тульский самовар обратил свой взор на супруга, тощего мужичонку, чья фигура напоминала обглоданный рыбный скелет. Серж кивнул.
– Да. И, как нам сказали, учится очень хорошо. Одни пятерки, отличница! Мы тебя берем!
Дети, окружавшие Лену, притихли. Ибо они видели по ее лицу, что сейчас произойдет что-то незаурядное. Так и вышло. Лена выдала на-гора такую матерную тираду, что даже видавшая виды директриса присела на вовремя кем-то подставленный стул. Свое нецензурное несогласие девочка объяснила просто.
– У меня есть свои мама и папа. И я их обязательно найду. Так что идите отсюда…
И далее тоже последовало непечатное выражение.
Супружеская пара с выпученными глазами попятилась к двери. Мужик споткнулся о порог и упал назад. Директриса кинулась поднимать благодетеля, ибо тот всего четверть часа назад прилично «позолотил ей ручку». В бешенстве директриса оглянулась на безмятежно наблюдавшую за ними девочку и прошипела:
– Ну все, Зимина! Ты меня достала! Мое терпение лопнуло!
Вскоре директриса вызвала Лену к себе в кабинет и объявила, что за непослушание, попытку побега из детдома и прочие грехи она будет отправлена в «психушку». Осталось только согласовать кое-какие детали. Директрисе не терпелось насладиться местью. Однако она поторопилась. Внезапно в дом нагрянула проверка. Тощий мужичонка по имени Серж, видимо, имел какое-то серьезное влияние в областных структурах власти и не простил унижения перед детским коллективом. К тому же директриса никак не хотела расставаться с энной суммой денег, врученных за «правильный подбор» ребенка. Комиссия выявила серьезные нарушения в работе руководства детдома, директрису и главного бухгалтера сняли с должностей, и они были очень рады, что все не закончилось уголовными делами. На их место были назначены другая директриса и главбух, бумаги о переводе Зиминой в психушку куда-то затерялись, и Лена осталась в этом детдоме.
Новая директриса, которую звали Наталья Петровна, выглядела полной противоположностью уволенной фурии. Моложавая, подтянутая, энергичная, с хорошей фигурой. И лишь постоянное строгое выражение лица немного нивелировала ее несомненную привлекательность. Вместе с ней прибыл и новый воспитатель, на место уволившегося по собственному желанию Михеича. Звали его Иван Сергеич, высокого роста мужик с чуть красноватым лицом, словно вырубленным из дерева. Он был похож на тех персонажей с плакатов прошлого века, обещающих народу, что он будет жить при коммунизме. Дети быстро поняли, что Иван Сергеич очень добрый и отзывчивый человек, а руки у него, что называется, «золотые». Он сразу стал наводить порядок в доме, постоянно что-то чинил, стругал, пилил, клеил. К тому же он прекрасно знал компьютер и на уроках начал учить детей азам программирования. Еще одной страстью «Сергеича» (так стали звать его дети старших групп) были шахматы. И он, где-то раздобыв демонстрационную доску с магнитными фигурами, стал на уроках заодно с программированием обучать детдомовцев азам этой древней игры. Спустя некоторое время, месяца через четыре, Сергеич организовал первенство детдома по шахматам. Старательно вел таблицу, вписывая в нее единички, нули и редкие половинки. Лена Зимина была единственной девочкой из своей группы, которая приняла участие в турнире. Она легко поддавалась обучению, это касалось всех школьных предметов; в шахматах же все шло не так гладко, и мальчишки старших групп, как правило, обыгрывали дерзкую девчонку. Однако Сергеич громко хвалил Зимину, обещая, что та скоро еще «задаст им жару».
Лене шел уже двенадцатый год, когда она обратила внимание на новенького мальчика, которого перевели в их детдом из другого учреждения. Он был не по годам рослый, крепкий паренек с правильными чертами лица, ямочка на подбородке придавала ему выражение мужественности, светлые волосы были аккуратно причесаны. От мальчика исходил тот ореол таинственности, который так привлекает противоположный пол. Когда Лена узнала, что мальчишке всего девять лет, она разочарованно хмыкнула и перестала обращать на новенького внимание. Тем более что он был очень молчалив, замкнут и ни с кем не шел на контакт. Спустя месяц за ним прочно закрепилась кличка «Герасим». Однако вскоре он снова завоевал всеобщее внимание обитателей детского дома, когда в новом турнире, организованном Сергеичем, наголову, вдребезги разгромил всех участников, в том числе и шестнадцатилетних парней. А уж они то считали себя королями древней игры после года занятий с Иваном Сергеичем. Лена Зимина после последней партии новенького, подошла к нему и без обиняков заявила: