Но, Иван и с ними находил общий язык, потому что был Премудрым. Он никому не рассказывал, что в университории в основном обучались как раз такие, как он, худородные. Тех, у кого происхождение знатное можно было на двух пальцах посчитать. Кстати, вот эти, которые из третьей партии, не все конечно, но некоторые, вполне могли бы в университории обучаться.
Так вот, всех в университории обучавшихся как раз в основном и обучали тому, как жизнь жить, как на самый верх пробираться и что при этом надлежит делать. Это была самая главная наука, а все остальные науки, конечно, тоже нужные, но не самые главные.
Иван науки премудрые преодолел, изучил, поэтому и назвал себя Премудрым, чего ждать – то, когда тебя другие так назовут? Внимательно смотря по сторонам, улыбаясь, ну и ещё там куча всяких премудростей для этого предусмотрена, начал он пробираться – продираться на самых верх.
Образованностью своей не кичился, но и не скрывал. Человеку всегда надо показывать его место, а необразованность, как раз то самое место, из которого ох как нелегко выбраться. Не каждому это даётся и удаётся, потому что уж очень оно напоминает то место, по которому Ивана в университории воспитывали, да науки вколачивали.
Иван всегда был готов помочь, правда, не без пользы для себя, а он этого и не скрывал, и правильно делал. Если начнёшь помогать бескорыстно, ну, бесплатно, могут не понять и заподозрить в чем – то им неведомом, а значит, опасном. А так, деньги взял, значит свой в доску. Но в отличии от необразованных в университории, а образованных жизнью, премудрости эти Иван знал до мельчайших подробностей, преподаватели были, лучше не бывает.
Да что там говорить, при княжеском дворе Иван прижился. Его считали своим парнем, хоть и хитрым, но в меру жадным. Опять же, в силу его образованности, Ивана считали за придурка, мол, совсем у парня от наук голову повредило, поэтому и ведёт себя так, как будто все равно ему, сколько и чего у него есть, самое главное, что есть.
Но Иван не спешил и никуда не торопился, и правильно делал. Он считал, что молодой ещё, что у него все ещё впереди. Если торопиться смолоду, то мало того, что бед всяких для себя натворить можно, которые потом исправлять замучаешься, так ещё можно всё сделать, а жизни впереди ещё вон сколько, что тогда делать? Вот он и не торопился, присматривался.
Глава II
И опять, никак не давало покоя Ивану это знатное происхождение, будь оно неладно. Что плохо, не купишь его, и в карты не выиграешь. Для того, чтобы быть по настоящему знатным – надо родиться таким. Но, родиться по новой у Ивана, и не только у него, никакой возможности не было.
Несправедливая штука – жизнь. Почему она так безответственно и можно сказать, наплевательски относится к рождению человека? Неужели там, где люди находятся до того, как родиться, нельзя посмотреть, определить, кто чего стоит, и распределить, кому у каких родителей рождаться?
Если умный, а то и премудрый, как Иван например, родиться тебе надлежит в княжеской или боярской семье, это и честно и справедливо. А если дурак – дураком, ещё до рождения, то значит и родившись, дураком останется поэтому, ему, придурку, ещё до рождения можно рождаться где угодно, да хоть под забором, но только не в знатной и уважаемой семье с соответствующими родителями.
Вот тогда, по мнению Ивана, в мире были бы полный покой и порядок. А то, дурень дурнем, пробы негде ставить, а предок его, видишь ли, чуть ли не тем самым Царём был, поэтому везде ему почёт и уважение. За что? За то, что его предок тогда, давным – давно, то ли и вправду умным был, то ли вовремя оказался там, где потеплее? А тогда этот придурок здесь причём? Он с тем Царём не знаком, а если бы и был знаком, то наверняка Царь тот наладил бы его куда подальше. И правильно бы сделал. А князь, то ли боится, то ли ещё что, потому и вынужден уважать, места тёплые предоставлять и все только за то, что когда – то и не этот, а тот… Несправедливо!
И взять его, Ивана. Он своих предков, кроме одного деда, второй дед, до сих пор неизвестно где шляется, и двух бабок, ну и родителей конечно, больше никого не знает. А зачем ему их знать, если и так все понятно, вот он, Иван, умный и даже премудрый. А предки: во первых – наверняка много их было, а во вторых – тоже наверняка, среди них дураки встречались, поди, разберись сейчас. А зачем ему родня в виде дураков, хоть и давнишняя?
Достаточно взглянуть на Ивана, поговорить с ним, слов его премудрых послушать, чтобы понять, вон он, Премудрый, а раз такой, то достоин самого лучшего. А предки и родня всякая здесь совсем не причём, и не надо их с ним путать, он сам по себе, они сами по себе.
Так думал Иван, и все было правильно, вернее, разумно и премудро, но, дело в том, что те, которые в университории не обучались, думали совсем по другому, им родню подавай. Так что, иногда, правда нечасто, настроение у Ивана от таких мыслей портилось и портилось очень сильно.
Тогда он отправлялся на луг, хороводы водить, и водил их так лихо, что наверное даже черти завидовали. Но, хороводы хороводами, а службу княжескую служить надо и Иван возвращался, и всё начиналось, вернее, продолжалось по старому, так, как и было.
* * *
Но не зря же Иван назвал себя Премудрым. Кстати, думал он не особо – то долго, и придумал. Уж если происхождение это знатное за деньги и за удачу в руки идти не хочет, значит надо его взять бесплатно, без денег. А способ этому только один – жениться. На радость Ивану и таким как он, в семьях знатных и почитаемых не только мальчики рождаются, но и девочки, а бывает, что только одни девочки.
Девочки эти вырастают и становятся девицами – красавицами, и в один прекрасный день, все, без исключения, начинают хотеть, а иногда и проситься замуж. Конечно, в первую очередь женихи им – те, кто тоже в знатных семьях родился, только мужеского пола.
Но, и это очень хорошо, женихов на всех знатных девиц – красавиц не хватает. Везти дочку куда – то на чужбину и там пристраивать не каждый родитель отважится – далеко, да и боязно, и дочку – кровинушку жалко. Остаются два пути: выдать замуж за простого, не знатного, но желательно богатого или хотя бы при должности хорошей, или же, оставить дитя родное в девках, до самой смерти.
Насчёт «в девках, до самой смерти» – вариант самый плохой, а то и просто опасный. Ведь она, дочкато, может из родительского дома запросто сбежать да ещё неизвестно куда и неизвестно с кем, а значит, знатный род опозорить. А может и вообще, руки на себя наложить, а это ещё больший позор, не говоря уж о том, что грех.
Вот и приходится выдавать дочек – красавиц, и не красавиц тоже, за всяких прощелыг и проходимцев, которым только и надо, что до родительских закромов добраться. Это тоже вариант не самый лучший, но, так хоть позора меньше.
Приблизительно такой была обстановка на невесто – жениховском «фронте» в том княжестве и на тот момент. И приблизительно также об этом думал и размышлял Иван Премудрый.
Вот здесь и начиналась премудрость Иванова, вернее, начинала действовать. Иван принялся сводить дружбу с теми из знатных, только из знатных, остальных он просто не замечал, у кого есть дочки в невестовском возрасте, и, к которым не очень – то и сватаются.
Оно всяко бывает. Бывает, что невеста или с придурью, а бывает, «така красавица», что от тоски завыть хочется, вот поэтому знатные женихи на них внимания и не обращают. Случается конечно, что родители сводят, принуждают и заставляют жениться на «колесе от телеги», в юбке, но здесь высокие планы и расчёты родительские присутствуют. Сопротивляться этому бессмысленно, да и происходит такое нечасто. А Ивану, тому было наплевать, какая она из себя, невеста. Ему бы жениться и стать знатным, а жена, что жена, у неё одно дело – детей рожать. Лишь бы детей рожала здоровых, а то, что кривая там, или косая, да даже придурочная – безразлично. Да и на хороводах всегда душу отвести можно, ведь никто не запрещает. Самое главное, чтобы жена на те хороводы ни ногой, ей себя блюсти надо, какой бы она ни была, для мужа.