– И я тебя! – крикнул Женя и замахал двумя руками в ответ.
Если вы сидите на шее пусть даже и не живого лося, никогда не теряйте бдительности, и уж точно не машите двумя руками сразу. Замахав невесте в ответ, Евгений потерял равновесие и рухнул вниз, зацепившись в самый последний момент каким-то чудом рукой за лосиный рог. Памятник где-то у основания тревожно заскрежетал, что-то внутри него треснуло, и он стал медленно, но верно наклонятся вбок. Испугавшись, Женя спрыгнул, но при приземлении потерял равновесие и уселся под памятником на пятую точку. Сверху на него, словно из рога изобилия посыпались цветы.
«Ну вот, – подумал я, – погребение под цветами все же состоялось!»
Осыпав цветами жениха, «Лось» жалобно скрипнул и, нависнув над ним под небольшим углом, угрожающе качнулся. Еще секунда и он, казалось, рухнет на жениха. Гости хором ахнули, но потом быстро опомнились. Они подскочили к «Лосю» и, дружно поднажав на его бок руками, вернули его на место.
– Ты не ушибся, Женька! – Александра бросилась к своему жениху.
– Нет, что ты! Это почти, как тогда, на Лысой горе. Помнишь, я с размаху грохнулся с «тарзанки» мимо воды?
– О да! – подхватила невеста, и они дружно засмеялись.
«Лысая гора», – зачем-то записал я в своем блокноте. Словосочетание было достаточно забавным, а когда долго работаешь журналистом, привычка фиксировать интересное остается на всю жизнь.
– Правда, классный был кадр!? – спросил жених с нескрываемым восторгом.
– Отличный! – Александра засмеялась и помогла встать Евгению. – Хватит с нас приключений. Поехали на банкет!
Большое двухэтажное кафе под названием «Восьмое чудо света» располагалось на окраине города в его промышленной зоне. Железнодорожные пути, высокие серые заборы, отороченные сверху витками колючей проволоки, облезлые железные ворота, разномастные гаражи, дымящиеся трубы окружали «Восьмое чудо света» и подчеркивали остроумность его названия. Перед входом в кафе стояла разношерстная толпа встречающих. Молодые вышли из «Мерседеса» и направились к ним.
во весь голос завелась тамада стихами, по всей видимости, собственного производства.
Крепко взявшись за руки, словно боясь потеряться на собственной свадьбе, молодые вышли к гостям. Живой коридор из нескольких десятков в разнобой наряженных людей жаждал проглотить их небольшую проходку. Аплодисменты и крики «Поздравляем!» настойчиво требовали от новобрачных прошагать сквозь свадебный строй. Даже если бы молодые, набрались вдруг ума и захотели сбежать, то отступать им уже было некуда. Вдохнув побольше воздуха, словно прыгая в бездну, они шагнули вперед. Над свадебным строем, будто гимн победы над полем сраженья, раздалось дружное многократное «ура!». Захлопали хлопушки, заискрились бенгальские огни. Искры прожгли дырки в легких синтетических вечерних платьях, хлопушки оглушили еще вполне трезвых и пока здравомыслящих гостей. Дойдя до родителей через эту плюющуюся радостью, бенгальскими искрами, криками и конфетти свадебную массу, молодые остановились. На тяжелом подносе из нержавеющий стали перед ними возникли два высоких бокала с шампанским. Сердечки на бокалах манили и звали в объятия Бахуса. Ангелочки, нарисованные под ними, лицемерно улыбались. Вслед за алкоголем молодых встречали родители невесты. Почти не дыша, как держит сапер неразорвавшуюся бомбу, мама Александры ухватила узловатыми пальцами поднос с бокалами. Стоящий рядом ее муж и отчим невесты крепко, словно руль автомобиля, держал двумя руками огромный свадебный каравай с полной солонкой наверху. Казалось, что вот-вот он даст газу, и умчится самым первым за свадебный стол к коньяку и закуске.
Я не успевал записывать уникальные по своей глупости речи тамады – немолодой и не худенькой женщины с ярко-коричневой, почти рыжей, шевелюрой на голове вместо прически. Мне так и хотелось попросить ее повторить свои перлы, но я передумал, решив, что: во-первых, для этого вопроса я вызывающе трезв, а во-вторых, что я потом могу взять видео со свадьбы и восполнить пробелы.
Молодые выпили шампанское, взмахнули руками и, не оборачиваясь, как научила их тамада, бросили пустую посуду назад. Сердечки разлетелись в стеклянную пыль. Ангелы-лицемеры ответили за все. Раздался бой стекла, завыла автомобильная сигнализация. Лицо тамады на секунду исказилось до неузнаваемости. Свадебная болтушка смотрела то на молодых, то на «Дэу Матиз», жалобно моргающий в самом конце пустой парковки.
– Никогда не думала, что бокалы можно взять и вот так бросить на тридцать метров!
– Мы спортом занимаемся, – виновато хором ответили молодые.
– Заметно!
Тамада достала откуда-то из глубин своего торжественного платья пульт дистанционного управления, выключила сигнализацию и, вернув на лицо улыбку Буратино, продолжила, но уже без былого оптимизма:
Новобрачные по знаку тамады подошли к караваю, посолили, как положено, друг другу и откусили по очереди.
Тамада закончила свою речь и с удовлетворением выдохнула. Поэтическая часть программы давалась ей с трудом. Кусок каравая, застрявший во рту жениха, вдохновил ее на новую тираду. Не дождавшись, пока Женя прожует, она ловко выхватила из рук родителей каравай, подняла его над головой – дабы все увидели, насколько широко открывается у жениха нижняя челюсть, – и с восторгом человека, открывшего Америку, прокричала:
– Зарплату домой будет приносить Женя!
Гости с готовностью бурно зааплодировали, словно этой новости они ждали добрую половину всей своей жизни. Семейное счастье казалось всем скорым и неизбежным.
Дальше все шло как на самой обычной свадьбе – без лишней суеты, но и без пауз. Гости безостановочно наливали и опустошали рюмки и бокалы, ели, безжалостно стуча столовыми приборами по тарелкам, пафосно и не очень говорили торжественные речи, дарили молодым всевозможные подарки – от цветастого постельного белья, расписанного под хохлому до небольших конвертов с неизвестными денежными суммами. Фотограф безостановочно щелкал затвором огромного дорогого фотоаппарата марки «Кэнон». Изредка он куда-то уводил молодых, прихватив с собой шампанское и бокалы. Его коллега по цеху, видеооператор Алексей, без устали снимал гостей и иногда присаживался рядом со мной, чтобы перекусить. Я рисовал кривые рожицы в своем блокноте и уже было не на шутку заскучал, как видеооператор, наклонившись надо мной, таинственным шёпотом произнес:
– Сейчас будут красть невесту. Смотрите, это очень интересно.
– Интересно было бы, если бы мою невесту украли десять лет назад и не вернули, – ответил я, но смотреть все же приготовился.
К жениху подошли гости со стороны невесты, что-то начали ему весело рассказывать и куда-то звать вместе с собой. Наивный и беспечный он оставил свою невесту на попечение не менее наивного свидетеля – молодого щуплого человека в больших круглых очках на хиленькой переносице – и пошел с ними на улицу. Стоило ему скрыться из виду, как возле свидетеля, неожиданно, словно из-под земли, возникла тамада с воздушными шариками в руках. С авторитетом свадебного распорядителя сказала она что-то ему, и они направились в конец танцпола готовить какой-то конкурс. Как только они удалились, к невесте подошла свидетельница, прошептала ей на ухо несколько слов и они, похихикивая на ходу, скрылись в недрах подсобных помещений. Фотограф и видеооператор взяли камеры наизготовку.
– Невесту украли! – раздалось в кафе, и гости оживились, словно все они были пассажирами, а их скорый поезд вот-вот должен был отойти от перрона. Стоящая под алкогольными парами свадьба была готова дать длинный гудок и застучать тяжелыми колесами по кривым рельсам праздничного застолья.