– Товарищи односельчане! – начал свою речь председатель, поднимаясь из-за стола с чайной чашкой в руке. – Впервые в нашей деревне, да что там в деревне! Впервые в нашем районе, а возможно, что и впервые в республике мы справляем безалкогольную свадьбу! В этот прекрасный осенний день как приятно видеть вокруг себя улыбающиеся, трезвые лица и осознавать, что можем мы, товарищи, радоваться жизни без зеленого змея! Я надеюсь, что руководство нашего района оценит эту инициативу! Наше село станет лучшим в районе и получит наконец-то ту денежную премию, за которую мы так давно боремся! На эту премию, товарищи, мы достроим наконец-то свинарник, украсим наш клуб и…
– …и откроем рюмочную возле сельпо! – добавил кто-то из гостей и все прыснули от смеха.
– …и откроем, товарищи самую настоящую чайную, в которой после трудового дня каждый труженик села сможет достойно провести время!
Закончив речь, председатель отхлебнул из чашки и его глаза округлились. Гости затихли, а председатель пробежался по лицам гостей испепеляющим взглядом.
– Горько! – крикнула Нина Терентьевна, разрезая нависшую тишину пронзительным старушечьим визгом.
– Горько! – подхватили гости. Все повскакали с мест, подняли вверх чайные чашки, наполненные самогоном и стали чокаться.
– Горько! Горько! – раздалось в столовой, молодые встали и поцеловались взасос.
– А теперь, слово предоставляется нашим уважаемым гостям из города, – продолжил председатель и многозначительно посмотрел в мою сторону, – которые приехали к нам для того, чтобы все узнали, как в нашем селе прошла самая настоящая безалкогольная свадьба.
Слово «безалкогольная» председатель произнес так, словно стоял на противопехотной мине и боялся пошелохнуться.
Мне совершенно нечего было сказать ни молодым, ни председателю, ни всем остальным, собравшимся на этой свадьбе, поэтому я начал издалека.
– Уважаемые новобрачные – сказал я, неспешно вставая из-за стола, – в наше нелегкое, я бы даже сказал, трудное время, когда вокруг столько, того, о чем говорить не хочется, а не говорить нельзя, так приятно видеть, что хоть кто-то делает то, что мало кто делает, ведь как сказано в Камасутре, этой книги любви…
– Милок, а что такое Камасутра? – перебила меня Нина Терентьевна.
– А я то, бабуля, думал, что вы спросите меня, что такое любовь… – Вопрос Нины Терентьевны застал меня врасплох. Я взял легкую паузу, чтобы обдумать ответ, но тут вмешался Иосиф, чайник возле которого практически опустел.
– А Камасутра, господа колхозники, – это дубли, это ракурсы, это крупные и общие планы, это, в конце концов, монтаж – одно из главных выразительных средств!
– Монтаж? – переспросила Нина Терентьевна.
– Да, – подтвердил Иосиф и зачем-то пояснил: – в данном случае монтаж двух тел. Тела, как известно, бывают мужские и женские, ну и встречаются отдельные случаи монтажа двух женских или двух мужских тел.
В столовой повисла гробовая тишина.
– Извращенцы! – крикнул кто-то из гостей и в Иосифа полетел пустой чайник.
– То же мне, городские! – пролетело эхом по зданию, и в столовой раздался пронзительный разбойничий свист.
– А ну, гони их отсель! – прокричал суровый мужской бас и все повскакали с мест.
Времени на раздумье у нас не было. Быстро похватав аппаратуру, мы двинулись к выходу. Позади нас улюлюкала, вопила и стучала стульями толпа утомленная «чайной церемонией», жаждущая действий, неизменна глухая к голосу разума и не ведающая никакой любви к ближнему.
Полсотни метров до уазика мы преодолели за считанные секунды. На наше счастье, Миша уже проснулся. Одного взгляда ему хватило, чтобы правильно оценить ситуацию. Мотор взревел, мы вскочили в машину и уазик рванулся с места.
– Я им про любовь, а они в меня чайниками кидаются! – гневно прокричал Иосиф, грозя преследователям кулаком из открытой двери. – А еще свадьба называется!
Выразив свой гнев, Иосиф схватил камеру и стал снимать момент преследования.
– Сгодится для криминальной хроники! – сказал он мне, радостно хихикнув. – А теперь кидаем в нас палками, стульями, и побольше злости, побольше!
В криминальную хронику этот материал не взяли, сказали, что, кроме сарая, жертв нет. Не получился и сюжет про безалкогольную свадьбу. Спешно покидаю место съемок, мы забыли кассеты со всеми видеошедеврами Иосифа. Все что у нас осталось на видео это то, как мы ехали до клуба, как врезались в сарай и как за нами гналась разъярённая безалкогольная свадьба.
– Идиоты, – сказал главный редактор, ознакомившись с видеоматериалом. Потом он открыл сейф, отработанным движением достал из него бутылку дорогого французского коньяка, схватил первый попавшийся стакан, наполнил его и выпил залпом весь без остатка.
– И-ди-о-ты! – повторил он еще раз по слогам.
Надеюсь, что эти слова относились не к нам. Переспрашивать я не решился.
Глава 3
Дворец бракосочетания был набит людьми до отказа. Казалось, что еще чуть-чуть и народ станет выпадать из окон, выдавливаться из дверей или, что еще хлеще, просачиваться по всем швам Дворца головами женихов и невест, ногами и руками гостей, а так же другими частями празднично одетых тел. На улице перед загсом было не так многолюдно. С периодичностью раз в полчаса площадка перед ним наполнялась на несколько минут шумной толпой и вновь пустела. Казалось, что Дворец Бракосочетания рожал где-то в своем чреве нарядных людей, всовывал им в руки цветы, а затем безжалостно выплевывал свадебную церемонию наружу. Плевок этот пестрел платьями и костюмами, радостно шипел, как шампанское, встречая жениха и невесту, трижды кричал «Поздравляем!» и неизменно выпадал легким осадком в виде брошенного риса на прическе невесты.
Солнце пекло под все тридцать пять. Кондиционеры в загсе не справлялись с жарой и наплывшей толпой. Медленно, но верно внутри Дворца бракосочетания в собственном поту мариновались люди. С надеждой, что я отделаюсь бесхитростным небольшим поздравлением и букетом цветов, я шел по загсу, ища глазами своих знакомых. Найти их оказалось делом не простым. Я не видел их два года, к тому же память моя располагала только их спортивными образами. Как они могли выглядеть в одеждах жениха и невесты, моя фантазия отказывалась мне подсказывать. Небрежно опустив букет хризантем, я бродил между свадебными парами наобум, надеясь, что меня заметят первым. Так и случилось. В конце коридора, между комнатой жениха и невесты, кто-то похлопал меня по плечу. Я обернулся и обомлел. Передо мной стояла стройная девушка в просторном белом свадебном платье в греческом стиле. Глаза ее сияли словно бриллианты, губы кокетливо припухали на чудесном личике. Невеста была столь очаровательна, что по моим антибрачным убеждениям предательски пробежали мурашки сомнений.
– Александра! – удивился я.
– Дмитрий Петрович! – обрадовалась она. – А мы уж думали, что вы не придёте!
– Честно говоря, ваше приглашение было для меня некоторой неожиданностью. Поначалу я даже не знал… – Тут я чуть не сказал правду, но, спохватившись, поправился: – Я хотел сказать, что даже не знал, как вас поздравить.
– Вы шутите, Дмитрий, журналисты всегда все знают.
Откуда-то из-за спины Александры образовался Евгений. Его светло-серый свадебный костюм в мелкую полоску немного сливался с обворожительным нарядом невесты, но казалось, что так и должно быть. Жених и невеста имеют право разрушать между собой любые контрасты.
– Добрый день, Дмитрий, – сказал он, протягивая мне руку, – очень рады вас видеть!
Мы обменялись рукопожатиями, и Александра продолжила:
– Дело в том, что мы с Женей очень любим друг друга и свадьба для нас – это такое знаковое событие, о котором мы должны помнить всю жизнь! – Александра закатила глаза, словно была уже на небесах и с упоением вспоминала день своей свадьбы.