Ю. М. Лотман подчёркивает многочисленность примеров того, как люди рубежа XVIII – XIX вв. строили своё личное поведение, бытовую речь, в конечном счёте, свою жизненную судьбу по литературным и театральным образцам. Уже поколение 1790-х годов следовало в своём реальном поведении образцам, взятым из римской литературы и театральных постановок XVIII в. Много примеров такого поведения даёт дневник С. Глинки. Его семья была небогатой, а по петербургским меркам, просто нищей. Но бедность сквозь призму «римского» героизма воспринималась как гражданская добродетель. «Римская» поэтизация бедности, придававшая ей театральное величие, была потом свойственна многим декабристам19.
Изменения в хозяйственном положении дворянства, его социальном и культурном облике, бытовом поведении и жизненном укладе – всё вместе формировало новый тип личности, мировоззрения, создавало особую духовную атмосферу, в которой росли будущие декабристы. Конечно, сами по себе дендизм, карточная игра, дуэли не являются источниками декабристского мировоззрения, декабристского типа личности и бытового поведения. Но они расшатывали шаблоны светской жизни, задавали образцы свободной, самостоятельной, индивидуализированной личности. В соединении с героической романтикой, культом античной свободы и гражданственности, ростом национального самосознания и патриотизма, с идеями естественного равенства и права, необходимости нравственного самосовершенствования это создавало почву для новой морали и нового типа личности. Что во многом осуществилось в морали и личности дворянских революционеров.
Для России рубежа XVIII – XIX вв. характерны нечёткость, размытость социально-экономических процессов. С одной стороны, формирование единого внутреннего рынка, включение в европейское разделение труда, рост мануфактурного производства, появление и устойчивый рост использования вольнонаёмного труда, растущее число предпринимателей недворянского происхождения (купцов, горожан, крестьян, включая крепостных). С другой стороны, сохранение возможностей для экстенсивного развития экономики путём распашки новых земель и усиления крепостнической эксплуатации крестьян, ведущая роль дворянства, пользующегося льготами и привилегиями, слабость «третьего сословия».
Как следствие, такая же размытость явлений существовала в культурной и общественной жизни той эпохи. Распространение идей естественного права и равенства, вообще идей Просвещения привело к появлению интереса к личности крестьянина, к крестьянской культуре, представления о том, что крестьянин тоже человек, богу подобный, и что нельзя с ним обращаться как со скотом. Но прочность традиционного общинного образа жизни крестьян с их покорностью судьбе, отсутствием достаточно значимых проявлений частной инициативы, духа предпринимательства сохраняло даже у самых прогрессивно настроенных дворян-помещиков патерналистский тон в отношении крестьян: улучшение положения крестьян они связывали с их просвещением, с более гуманным отношением помещиков к своим крепостным.
Незрелости экономических процессов соответствовали незрелость, отсталость социальной структуры общества и его идейной и духовной жизни. Отсюда вытекает объяснение необходимости социально-экономических перемен в обществе морально-религиозными соображениями, а не экономическими (например, выгодностью вольнонаёмного труда).
В значительной мере отмеченные особенности социально-экономической и политической жизни России сохранялись и в дальнейшем, вплоть до начала XX в. Это не могло не отразиться как на общем характере развития страны, так и революционного движения в ней, морали и личности российских революционеров. И в начале XX в. крестьянство, в подавляющем большинстве патриархально-общинное, с полунатуральным типом хозяйством, составляло около 80% населения, дворянство сохраняло доминирующее положение в политической жизни страны и значительное – в экономике. Буржуазия и рабочий класс находились только в начале своего становления как общественных групп со своими осознанными интересами. Подавляющее большинство революционеров и общественных деятелей происходили из дворян и разночинцев.
1.2. Формирование морали и личности декабристов
Сильнейшее влияние на формирование личности будущих декабристов, их нравственных принципов, понимания смысла жизни оказала семейная атмосфера. В большинстве случаев основатели декабристских обществ росли в обстановке любви и душевного комфорта, среди образованных людей (родителей и родственников), получали хорошее образование, имели возможность с детства читать множество книг, в том числе сочинения просветителей.
Довольно типичной была семья Муравьёвых-Апостолов, давшая двух декабристов. Братья Матвей и Сергей Муравьёвы-Апостолы росли в атмосфере уважения знаний, увлечения их отцом римскими гражданскими добродетелями, идеями французского Просвещения, патриотизма и вместе с семьёй были в центре политической жизни России на рубеже XVIII – XIX вв.20 В 1814 г. И. М. Муравьёв-Апостол писал: «Я родился с пламенною любовию к отечеству; воспитание еще возвысило во мне благородное чувство, единое достойное быть страстию души сильной; как в двадцать лет я был, так точно и теперь готов как Курций броситься в пропасть, как Фабий обречь себя на смерть; но отечество не призывает меня; итак, безвестность, скромные семейные добродетели – вот удел мой. Я и в нем не вовсе буду бесполезным отечеству: выращу детей, достойных быть русскими, достойных умереть за Россию. – Благодарю Всевышнего! Как золото в горниле, так душа моя очистилась несчастием: прежде могло меня ослеплять честолюбие, теперь же любовь моя к отечеству чем бескорыстнее, тем чище; пылает, не ожидая ни наград, ни даже признательности»21.
На формирование мировоззрения будущих декабристов не мог не оказать влияния один эпизод, случившийся при их возвращении в Россию в 1811 г. До 14—15 лет братья Муравьёвы-Апостолы прожили за границей и они могли хоть в какой-то мере видеть жизнь простого народа во Франции, не знавшего уже феодальной зависимости. Мать в годы жизни за границей скрывала от сыновей существование крепостного права в России и лишь на русской границе, когда радостные братья кинулись обнимать постового казака, она решилась сказать им правду: «Я очень рада, что долгое пребывание за границей не охладило ваших чувств к родине; но готовьтесь, дети, я вам должна сообщить ужасную весть; вы найдете то, чего не знаете: в России вы найдете рабов!»22. Её слова, сказанные в момент воодушевления, экзальтации, не могли не врезаться в память и, вероятно, не раз вспоминались при более близком знакомстве с народом. Сама Муравьёва-Апостол считала сделанное сыновьям признание «ужасной вестью». Сопоставив это со словами отца декабристов о необходимости бескорыстного служения отечеству, мы можем достаточно ясно представить себе то, в каком духе воспитывались в семье будущие декабристы.
Очень похожей была семейная обстановка и домашнее воспитание у автора проекта конституции Никиты Муравьёва. Его отец, сановник, педагог, историк и поэт, Михаил Никитич Муравьёв также был среди воспитателей великих князей во времена Екатерины II. При Александре I он занимал должность товарища министра народного просвещения. В этой должности он занимался преобразованиями в духе идей Негласного комитета, особенно много внимания М. Н. Муравьёв уделял Московскому университету, попечителем которого являлся. При его участии разрабатывался новый либеральный университетский устав, приглашались иностранные учёные, создавались лаборатории, кабинеты, учёные общества, устраивались заграничные командировки.