До сих пор он удивлялся, вспоминая случай, когда Гефестиона ошибочно приняли за него. Это недоразумение вызвало большой скандал, но Александр только улыбнулся и сказал: то, что его спутали с Гефестионом, нисколько не обижает его, поскольку Гефестион — тоже Александр.
Он слез с коня. День выдался ясным и теплым. Весенний дождь, ливший вчера весь день, кончился. Доброе предзнаменование? Возможно.
Уже двенадцать лет его войска продвигались на восток, покорив Малую Азию, Персию, Египет и часть Индии. Теперь его цель — продвижение на юг и завоевание Аравии, а дальнейший путь лежит на запад, в Северную Африку, Сицилию и Иберию. Необходимые для этого корабли и войска уже в полной готовности. Поход скоро начнется, но сначала ему необходимо разобраться с безвременной кончиной Гефестиона.
Он двинулся по мокрой земле. Свежая грязь чавкала под его сандалиями.
Не богатырского телосложения, быстрый в движениях и речи, Александр носил на своем светлокожем приземистом теле множество шрамов — отметин бесчисленных битв. От матери-албанки он унаследовал прямой нос, короткий подбородок и рот, помимо воли обладателя выдающий все его чувства. Как и все его солдаты, он был гладко выбрит, его светлые волосы всегда находились в беспорядке, а глаза — один сине-зеленый, второй карий — постоянно были настороже. Обычно он гордился своей выдержкой, но в последнее время ему становилось все труднее контролировать гнев. Опасность Александра даже раззадоривала.
— Лекарь! — грозно проговорил он, приблизившись. — Считается, что вернее других в своих предсказаниях оказываются пророки.
Мужчина промолчал. По крайней мере, он знал свое место.
— Это написал Еврипид в драме, которую я очень люблю. Но от любого пророка всегда ожидают большего, ты не согласен?
Он сомневался, что Глуций ответит. Тот смотрел на царя безумными от ужаса глазами.
У него имелись все основания трепетать от страха. Вчера, во время дождя, с помощью лошадей склонили к земле стволы двух невысоких пальм, укрепили их кроны, а теперь лекарь, привязанный за руки веревками к стволам, распятый, находился между ними. Один удар ножом по веревке — и деревья, разогнувшись, разорвут его пополам.
И Александр подходил к нему с мечом.
— Излечить его был твой долг, — проговорил Александр сквозь сжатые зубы. — Почему ты не спас его?
Лекарь корчился и клацал зубами от страха.
— Я пытался…
— Как? Ты не дал ему снадобье!
Глуций в ужасе затряс головой.
— Несколько дней назад произошел несчастный случай. Большая часть снадобья разбилась, была пролита, погибла… Я послал гонца за новым запасом, но он опоздал… Приехал уже после смерти Гефестиона.
— Разве я не приказывал тебе всегда иметь достаточный запас снадобья?
— Я так и делал, мой царь! Это неожиданная, трагическая случайность!
Он начал всхлипывать.
Александра это не тронуло.
— Ты обещал мне, что такого, как в прошлый раз, больше не будет.
А раньше, два года назад, они оба — Александр и Гефестион — подхватили лихорадку. Запас лекарств тогда тоже оказался утрачен, но новая их партия поспела вовремя, и они были излечены.
От страха по лицу Глуция потоками стекал пот, выпученные глаза молили о пощаде. Но Александр видел только одно: мертвые глаза своего друга. Детьми они были учениками Аристотеля. Александр наследник царя, Гефестион — сын воина. Они обожали Гомера и его «Илиаду», играли в их героев. Гефестион был Патроклом у Александра, естественно, являвшегося Ахиллесом.