Правда, и тут есть две оговорки.
Я действительно могу направить внимание на объект, но возможность задержать его там уже не в моей власти. Мы уже говорили об этом, когда обсуждали мышление. Внимание мое задержится на том объекте, который здесь и сейчас для меня интересен. И, наоборот, внимание будет отскакивать от безразличного объекта. Допустим, я сосредоточу внимание, вот на той картине, висящей на стене. И какое-то время я как бы смогу удерживать его там. До тех пор, пока не исчерпаю ее детали, пока она не перестанет быть для меня новой. Как только я ее исчерпаю, как только она перестанет что-то значить для меня, внимание, как бы я не старался, уйдет в сторону, отправится искать себе другую пищу. Если я по какой-то причине захочу, я смогу вернуть его обратно к картине, но оно опять же там не задержится. Я могу задаться целью снова и снова отводить внимание от, того, за что оно спонтанно цепляется, и приводить его к неинтересной картине, и оно, снова и снова, через несколько мгновений будет уплывать от нее. Итак, первая оговорка состоит в том, что прямым усилием, непосредственным волением я могу отводить внимание от одного объекта и приводить его к другому объекту, но не могу его там беспрерывно удерживать.
У кого-то может возникнуть вопрос. А как же медитация, в особенности медитация «самадхи», которая как раз и состоит в том, чтобы полностью сосредоточить внимание на одном объекте (например, на дыхании) и находиться в этом сосредоточении, в этом «однонаправленном внимании». Дело в том, что, во-первых, такая медитация чаще всего дается не сразу, требует навыка, то есть опять же овладения определенной техникой, и это уже не есть непосредственное усилие. А, во-вторых, такое медитативное состояние, по сути, представляет собой измененное состояние сознания, в широком смысле транс, сродни гипнотическому. Мы знаем, что даже электроэнцефалографические показатели мозговых функций меняются в этой ситуации. А нас с вами сейчас интересуют наши возможности в обычном, бодрствующем состоянии сознания.
Вторая оговорка касается того, что существуют обстоятельства, в которых мы не в силах повлиять и на наше внимание, не в силах оторвать его от объекта, к которому оно «приклеивается». Например, если сейчас в эту аудиторию ворвется разъяренный тигр, я вряд ли смогу направить внимание на что-либо, не имеющее отношения к средствам спасения. Точно также страх может в буквальном смысле парализовать так, что человек теряет возможность пошевелиться… Но это бывает тогда, когда дело касается «подкорковых» инстинктов. И в обычной жизни такие ситуации достаточно редки.
Обычно, чаще всего, мы можем по заказу, непосредственным волевым усилием передвигать внимание с одного объекта на другой.
И еще мы можем, как мы говорили, таким же непосредственным волевым усилием сокращать или расслаблять скелетные мышцы.
И эти два момента составляют все, что мы можем делать по–настоящему произвольно. (Я еще раз подчеркну, что «произвольно» в нашем смысле – значит прямым усилием воли, здесь и сейчас, без всяких дополнительных инструкций). Давайте впредь будем называть передвижение внимания и сокращение мышцы элементарными волевыми актами.
Для наших целей чрезвычайно важно уяснить, что любую сложную человеческую деятельность можно разложить на эти два момента и на связанные с ними спонтанные (непроизвольные) психические акты (понимание, чувствование, ассоциирование, вдохновение, озарение, и т.д.)
Давайте сразу заметим, что обычно, не задумываясь специально об этом вопросе, мы мыслим здесь по–другому. Мы привыкли считать себя хозяевами собственных душ, но получается, что это совсем не так. Во всяком случае, это не так «здесь и сейчас». И это может шокировать.
И потому я хочу теперь задать вам такой вопрос. То, что мы сейчас проговорили, очевидно. Опыт элементарной интроспекции, который мы сейчас осуществили, рациональные выкладки говорят о том, что так оно и есть. Кроме как передвигать внимание, произвольно мы не можем по сути ничего. Но… Поднимите пожалуйста руки те, у кого это положение, этот вывод вызывает неприязнь. То есть те, кому неприятно в этом ключе думать о собственных возможностях управлять собой. Поднимите руки те, кто чувствует, что этот вывод отнимает у него нечто чрезвычайно важное, лишает его чего-то экзистенциально значимого.
… Так обычно и бывает. Примерно половине аудитории неприятно думать таким образом. Хотя вывод, к которому мы пришли в результате интроспекции и размышлений оспорить трудно, части людей, причем значительной части, он не ложится на душу, он раздражает. Такое различие в отношении к этому вопросу связано с различием в мировоззрении, точнее в мироощущении.
Те, кто легко принимает положение о нашей неспособности управлять собой прямым самоприказом – это люди с естественнонаучным, материалистическим, реалистическим мироощущением. Реалистическим в том смысле, что им для объяснения мира не требуется чего-либо, кроме данных, которые поставляет нам чувственная реальность. Так естественная наука стремится объяснить мир исходя из того, что есть в нем самом. Объяснить реальность из нее самой, не прибегая к чему-либо, существующему за ее пределами и не данному нам в чувственных ощущениях. Такие люди легко принимают положение, к которому мы пришли, быть может сначала удивляются, но внутренне не сопротивляются ему. Для таких людей человек есть часть природы, часть животного царства. И, хотя homo sapiens, конечно, неизмеримо сложнее, чем другие млекопитающие, он тем не менее, устроен по тем же законам, что и прочие живые существа. А других живых существ мы обычно не наделяем способностью самостийно управлять собой.
Но есть люди с прямо противоположным мировоззрением – мироощущением, метафизическим, идеалистическим. Люди, соответственно, не предрасположенные объяснять чувственную реальность из нее самой. Люди, ощущающие, что кроме чувственной, материальной действительности есть еще что-то, что-то за ее пределами. Для них существует «мир идей», существует трансцендентное, чисто духовное измерение. Причем это надмирное, идеальное измерение еще и более настоящее, более подлинное, более реальное, чем чувственная реальность. И для таких людей человеческая душа имеет непосредственное отношение к этому духовному миру и не подчиняется (или не полностью подчиняется) естественно–научным законам. И представление о таком подчинении для них и неприятно и неправдиво. Тогда для них представление о том, что человек не может самостоятельно, изнутри управлять собой лишает человека собственно человеческого, то есть самого для них главного…
Мои слова похожи на правду? Дайте мне обратную связь. Хорошо, я вижу вы киваете.
И я хочу сейчас все–таки примирить наших «идеалистов» с нашим выводом. «Реалистов» примирять не нужно, поэтому они могут на пять минут отвлечься и подумать о чем-то своем… Так, уважаемые «идеалисты», примирение – это вполне возможно, если обратить внимание на один важный момент. Ничто не мешает вам думать, что в своем идеальном состоянии, то есть в том виде, в котором «задумал человека Бог», человек действительно полностью властен над собой и может управлять всеми своими психическими функциями. Но скажите мне, многие ли из нас здесь и сейчас находятся в этом состоянии? Есть среди нас полностью духовно развившиеся люди, полностью личностно реализованные, святые или просветленные? Вряд ли… Конечно, нет. До идеального состояния нужно дорасти, доразвиться, нужно пройти длинный и нелегкий путь, правда? Да, тогда, когда мы его пройдем, мы сможем полностью властвовать собой, почему бы и нет? Но не ранее… Мы, может быть, способны к этому, но в потенциале. И мы можем двигаться к этому состоянию, личностно расти, приближаться все больше и больше к своему идеальному функционированию. Но здесь и сейчас, такие, какие мы есть сейчас, в модусе своего наличного существования, еще «недоросшие», мы гораздо ближе к другим живым существам на этой планете, чем нам, в гордыне своей, кажется… Согласны? А наш вывод, конечно, касается наших наличных, актуальных возможностей. И наш потенциал мы этим выводом никак не затрагиваем. Я думаю, вернее знаю, что при учете этого момента (понимания своей наличной, но не принципиально – вечной ограниченности) все становится на свои места. И у вас появляется возможность принять наш вывод, быть может с чувством печали, но без раздражения…