Этим делом занималась также криминальная полиция, однако обвинение предъявлено не было, так как Матссон не захотел писать заявление в полицию. Два полицейских, Кристианссон и Квант, заявили, что Матссона и Йёнсона задержали в пьяном виде, поэтому дело было зарегистрировано в отделе по борьбе с пьянством.
Его нынешний шеф, некий редактор Эриксон, высказывался осторожно. Матссон у них является «специалистом по восточноевропейским проблемам» (зачем еженедельнику такого калибра понадобился подобный специалист, это уже, очевидно, другое дело), и редакция не видит никаких причин, по которым она должна излагать полиции подробности о работе своего отдела репортажей. Матссон, как было написано ниже в отзыве, «очень интересуется восточноевропейскими проблемами и хорошо разбирается в них, часто проявляет инициативу и обращается с собственными предложениями, а несколько раз проявил честолюбивое желание пожертвовать своим свободным временем без требования финансового возмещения и написать репортажи, которые ему кажутся особенно интересными».
Какой‑то предыдущий читатель досье тоже проявил честолюбие и последнюю фразу подчеркнул красным карандашом. Вряд ли это сделал Хаммар. Он с уважением относился к тому, что написали другие люди.
Список опубликованных статей Матссона, как оказалось, состоит почти исключительно из интервью с известными спортсменами, спортивных репортажей, заметок о кинозвездах и о самых разнообразных областях индустрии развлечений.
В досье излагались и другие факты в том же духе. Дочитав его до конца, Колльберг сказал:
– На редкость неинтересный человек.
– Если не считать одной странной подробности.
– Ты имеешь в виду то, что он исчез?
– Вот именно, – ответил Мартин Бек.
Он потянулся к телефону, набрал номер министерства иностранных дел, и Колльберг с изумлением услышал, как он говорит:
– Это Мартин? Привет, Мартин, это Мартин.
Мартин Бек долго слушал с выражением невероятного страдания на лице. Потом он сказал:
– Да, я еду.
– С тех пор как мы разъехались, он не проявляет слишком большого интереса к своему сыну, – с некоторой горечью сказала она.