Она открыла аптечный шкафчик. Всего один пузырек с таблетками. Бета‑ингибиторы. Снимают волнение во время публичных выступлений. Их, наверное, принимает половина управленцев в Нью‑Йорке.
Она услышала шаги и выключила свет в кабинете. Выглянула в коридор. Охранник удалялся. На этом этаже вестибюль и лифты располагались в центре, а кабинеты – вокруг них. Кухня была на другом конце этажа, там, куда сейчас направлялся охранник. Но по пути он то тут, то там заглядывал в кабинеты. Впрочем, Цзин Ли знала обходной путь. Она со всех ног бросилась по коридору в противоположную сторону, повернула налево, промчалась по еще одному коридору, опять свернула налево, чтобы, пробежав по другой стороне здания, оказаться у кухни раньше, чем охранник. В последний раз повернула налево и увидела стоящую у кухни сотрудницу «Корпсерв». Вид у нее был озадаченный.
– Скорей! – приказала Цзин Ли.
Она вынула пять мешков с мусором и запрыгнула в контейнер.
– Клади их на меня, скорей!
– Та.
– Кати к грузовому лифту.
Она так и сделала. Цзин Ли слышала, как она нажимает кнопку вызова.
– Здравствуйте, – сказала кому‑то уборщица.
– Добрый вечер, – произнес мужской голос, расслабленный, но твердый. – Вы вниз?
– Та.
– Скоро будете сдавать дела, – сказал охранник. – Завтра мы вам всем объясним процедуру.
– Корошо.
Дверцы лифта раздвинулись.
– Ну, спокойной ночи.
Дверцы закрылись. Цзин Ли ждала. Когда лифт достиг нулевого уровня, уборщица выкатила тележку и направилась с ней к передвижному шредеру. Цзин Ли, извиваясь, выбралась из‑под мешков и выскочила наружу. Записала ли камера этот звук? Не исключено. Но рев шредера, наверное, все перекрыл.
– Он сказал, что вы будете сдавать дела? – спросила она у женщины.
– Та.
Мексиканка почти не смотрела ей в глаза. Я ее пугаю, поняла Цзин Ли. Она знает про убитых девушек.
– Ты уже про них слышала?
– Та. Вчера они нам сказали.
– Что они сказали?
– Что мы больше не будем работать это здание. Они нас больше не хотеть. Мы пойдем на другую работу. Думаю, что‑то такое.
Цзин Ли испытующе посмотрела на женщину. Она сама не слишком понимает, о чем говорит. Просто делает, что ей говорят, и не задается вопросом, почему в «Гудфарм» решили отказаться от услуг «Корпсерв». Но Цзин Ли понимала почему. И теперь она должна сказать Чену, чтобы был осторожен, – если, конечно, компания о нем еще не разузнала.
Она проявила чудеса терпения. Выждала несколько дней, прежде чем заговорить с Томом о произошедшем на вечеринке у Марца; хотя без конца обдумывала случившееся, пытаясь понять, что это означает для Тома. Когда старик начал трясти выпачканными в дерьме пальцами перед лицом Энн, у нее все похолодело внутри; это был холод, имевший отношение к Тому и, разумеется, к Марцу, которого она больше не рассматривала как пациента и вообще как человека, который заслуживает ее врачебного суждения. Собственно говоря, никакого суждения она тогда и не высказала. Он просто выпустил ее руку и подтянул спущенные штаны.
– Я знаю, что у меня, черт побери, проблемы с простатой, – проворчал он.
Она стянула перчатки, выворачивая их наизнанку, и отправила их в мусорную корзину.
– Давайте, – бросила она ему. – Повернитесь, посмотрите на меня. Хватит у вас смелости взглянуть мне в лицо?
Но смелости у него хватило; он развернулся и оказался с ней лицом к лицу.
– У вашего мужа крупные неприятности, леди. Поберегите свое внимание для него.