Мужчина быстро встал, вышел из кафе и растворился среди прохожих. Чемизов пожал плечами, не понимая, что это было. Он внимательно посмотрел на микроноситель, оставленный незнакомцем, сунул его в карман, выждал некоторое время и пошёл домой. Патрульный аэробот, висящий над «Лунопарком» сфокусировал объектив камеры на удаляющемся молодом человеке, а затем плавно поплыл по маршруту.
Вернувшись, домой Чемизов активировал микроноситель незнакомца, приложив его к сенсорному столу, и осмотрел его содержимое: несколько аудиограмм, записка и неизвестная программа. В записке был следующий текст:
«Сит Кабальдо. Адресовано Максу Чемизову. В ходе моего расследования по поводу исчезновения моего друга, журналиста Генриха Броди, прослеживается некая связь между отдельными случаями пропажи людей или их внезапной гибели. В частности, я поручил это дело сыскному агентству Элеоноры Файт. Ей удалось заполучить аудиограмму разговора, записанную в лаборатории на заводе робототехники корпорации „Эдельвейс“ в Неиджаде. Генрих как раз был там по поводу одной запутанной истории, случившейся на заводе накануне и связанной с гибелью людей. Несчастный случай произошёл в лаборатории завода в нерабочее время. В помещении лаборатории находились двое: инженер-разработчик робототехники Норти и сборщик одного из цехов Мартинес. Система безопасности получила сигнал о возгорании в лаборатории, просканировала помещение на наличие людей и, не обнаружив их, заблокировала двери и пустила газ. Норти и Мартинес погибли. Я встречался с Генрихом после его поездки в Неиджаду. Он был уверен в причастности к гибели людей – компании „Страж“ и Единой Службы Безопасности. Он явно что-то раскопал. Говорил, что это сенсация, но нужно ещё кое-что проверить. Кроме того, он разговаривал с небезызвестным вам Трубниковым. С его слов, он (Трубников) наткнулся на некий всепланетный заговор и упорно твердил о том, что корпорация „Климат“ в этом как-то замешана. Через несколько дней после нашего с ним разговора, Генрих пропал без вести. Я также был в Неиджаде, но больше выяснить ничего не смог. А вчера я потерял связь с Элеонорой Файт».
Дальше шли аудиограммы. Аудиограмма №1:
«Джек, Джек послушай меня… Тут что-то непонятное происходит. – Успокойся, Хозе. – Ты не понимаешь! – Ну, что там у тебя? – Я вчера работал рядом с закрытым цехом, ну тем, где производят какое-то важное оборудование. Туда наших ребят, никого не пускают. – Ну, знаю и что? – Там охранник „Стража“ постоянно перед дверью торчит, угрюмый такой. А как раз вчера рядом с тем цехом погрузчик стоял с закреплённым на нём приводом для комбайна. – Ну? – Так вот плохо закрепили привод! Ребята ушли на обеденный перерыв, а я задержался – с чипа контейнера спецификацию оборудования считывал. Смотрю, тот угрюмый расхаживает. И дёрнуло его под приводом встать, а тот возьми да сорвись с креплений. Угрюмый только руки вскинул – его и припечатало в районе грудной клетки. Кровища! – А дальше что? – А дальше из того цеха выбежали несколько охранников, осмотрелись, убрали привод, сгребли угрюмого с пола и опять за дверь. Затем один снова выскочил с чистильщиком и затёр следы. – Тебя видели? – Нет. Я за контейнером сидел, не успел сообразить, как они повыскакивали. – Что-то я ничего не слышал про несчастный случай. – Вот именно! А сегодня я прохожу мимо цеха, смотрю – угрюмый прохаживается, как ни в чём, ни бывало. – Ты уверен? – Да точно, это он!..».
Аудиограмма №2:
«Генрих Броди, девятое августа две тысячи сто пятого года, время – четырнадцать ноль три. Дом академика Трубникова. Итак, госпожа Трубникова, большое спасибо, что согласились встретиться со мной. Я приношу вам свои глубокие соболезнования в связи с внезапной кончиной вашего мужа. И поверьте, наша встреча чрезвычайно важна для того, чтобы пролить свет на это трагическое событие. Скажите, может быть, ваш супруг жаловался на какие-нибудь недомогания? – Реаниматолог сказал, что это внезапная остановка сердца. Но Иван никогда не жаловался на сердце, он вообще был… (слышатся всхлипывания). – Да, да я понимаю. – Он следил за здоровьем. – Хм, скажите, а чем он занимался в последнее время? – Работал, он всегда много работал. – Может быть, вы заметили что-то необычное в его поведении? – Последнюю неделю, до того, как… – Хотите стакан воды? – Нет, спасибо. Последнюю неделю он был сильно расстроен чем-то. Всё время говорил, что они везде, что они опасность для человечества. Говорил, что климатические системы в их руках – это катастрофа. – А кто они? – Я не знаю… я так и не поняла. – А он ничего не говорил про какой-нибудь заговор или что-то подобное. – Кажется… да, я сейчас вспомнила, он постоянно повторял, что это заговор против людей…».
– Ничего не понимаю! И при чём тут корпорация, – выдохнул Чемизов…
Рабочий день в понедельник начинался как обычно с совещания на пятнадцатом этаже. Руководством было сообщено, что модернизация близится к завершению. Оставалось подключить несколько опорных станций: одну на Шпицбергене и пару на Аравийском полуострове. Руководители подразделений, зевая, прослушали план работ на неделю, а затем разбрелись по своим отделам. У Чемизова возникла необходимость обсудить технические вопросы с коллегами по лаборатории. Они окружили большой голографический стол в центре лаборатории, служивший инструментом мониторинга. Голограмма над столом отображала всю территорию Европы вплоть до Уральских гор и захватывала часть Северной Африки и Ближнего Востока. Здесь можно было наблюдать климатические изменения в регионе для последующей их коррекции. Сотрудники в главе с Чемизовым о чём-то говорили, указывая по очереди на опорные станции континента, находящиеся в их ведении.
Наконец ближе к обеденному перерыву, появилась возможность поработать над реализацией задач, обозначенных на совещании.
– Анжела? – Чемизов поискал коллегу глазами, выглядывая из-за стеклянных прямоугольников мониторов.
– Я здесь, – отозвалась женщина с аккуратно уложенной причёской. Она была единственной женщиной в коллективе лаборатории, но почти никогда этим не обстоятельством не пользовалась, а в работе могла поспорить с любым мужчиной.
– А откуда у нас в системе появились закрытые блоки?
– Это отдел программного обеспечения компании «Страж» поработал. Они тут все выходные ошивались.
– Тогда мы вообще зачем? Мы тут разработчики или кто?
– У них есть допуск, – Анжела развела руки в стороны, показывая тем самым, что они (сотрудники лаборатории) тут бессильны. – Кстати, у них за главного – некий Петровский. Я его видела минут пятнадцать назад внизу, в Службе Коррекции Климата.
Макс уже бежал вниз и прямо у двери СКК натолкнулся на того, кого хотел увидеть.
– Ба! Кого я вижу. Чемизов, Чемизов. Слышал, что ты здесь работаешь, – воскликнул белобрысый молодой человек. Он слегка пополнел, с тех пор как они виделись в последний раз, но всё также смешно хлопал бесцветными ресницами.
– Леон Петровский, если не ошибаюсь? – съязвил Чемизов.
– Вижу, – чувство юмора тебе не изменяет.
– Так, что же не зашёл поздороваться. Вообще-то МЫ тут занимаемся внедрением чего-либо в систему, – Чемизов был явно недоволен вмешательством в его дела.
– Знаю, знаю. Но мы занимаемся исключительно безопасностью, – неторопливо и с некоторым тщеславием ответил Петровский.
– Не означает ли это, что в любой момент «Страж» сможет взять под контроль всю систему?
– Ну… это решение руководства корпорации, мы всего лишь исполнители. Да ты не расстраивайся, в других отделениях то же самое. Везде, так сказать, единообразно.
– Могли бы и предупредить! Ну, ладно. У меня тут полно работы. Рад был повидать, – выдавил из себя Чемизов.