– Нет. Я друг вашего отца.
– Вы не полицейский?
– Нет.
Она издала легкий вздох облегчения.
– Чего вы хотите?
– Кто его убил?
Плечи ее задрожали, но лицо осталось неподвижным. Она спросила:
– Кто еще...
Знает?
– Про Гейгера? Не знаю. Во всяком случае не полиция, иначе она бы уже хозяйничала здесь. Может, Джо Броуди.
Это был выстрел наугад, но он попал в цель. Она заскулила.
– Джо Броуди? Его?
Мы оба замолчали. Я курил сигарету, а она грызла палец.
– Ради бога, не стройте из себя такую умную, – сказал я. – Это похоже на сцену из плохого старомодного романа. Его застрелил Броуди?
– Застрелил? Кого?
– Боже праведный! – сказал я.
Она обиделась на меня. Ее подбородок слегка опустился.
– Да, – сказала она торжественно. – Это сделал Джо.
– Зачем?
– Этого я не знаю, – она тряхнула головой, словно пытаясь убедить саму себя, что не знает.
– Вы часто встречались с ним в последнее время?
Ее руки, наконец, потихоньку заскользили вниз и сплелись там в маленький узелок.
– Раз или два. Я его ненавижу.
– Значит, вы знаете, где он живет?
– Да.
– И вы уже ничуть не любите его?
– Я ненавижу его!
– Значит, вы были бы рады, если бы он оказался замешан во все это?
Снова я увидел в ее глазах пустоту. Слишком быстро один за другим следовали вопросы. Но слишком трудно было задавать их еще медленнее.
– Вы могли бы заявить полиции, что его застрелил Джо Броуди? ‑пытался я прозондировать ее.
На ее лице вдруг появился панический страх.
– Естественно, если я смогу уничтожить те снимки в костюме Евы, ‑успокаивающе добавил я.
Она хихикнула. Я почувствовал себя неловко. Если бы она кричала или плакала, или упала бы на пол в глубоком обмороке, все было бы в порядке. Но она просто захихикала. Все это вдруг показалось ей смешным. Она позволила сфотографировать себя в позе Изиды, кто‑то свистнул пленку, кто‑то у ее ног застрелил Гейгера, она была пьяна более, чем все участники съезда бывших ветеранов вместе взятые, и все это дело вдруг показалось ей забавной шуткой. Она смеялась. Смех становился все громче и все больше наполнял помещение, словно назойливое царапанье крыс за панелями. Она начинала впадать в истерику. Я соскочил со стола, подошел к ней и дал ей пощечину.
– Совсем как в прошлую ночь, – сказал я. – Забавная из нас пара. Рейли и Стернвуд, два Пьеро, пытающихся одурачить друг друга.
Смех смолк, но пощечина не произвела на нее впечатления большего, чем те, прошлой ночью. Вероятно, все ее друзья и любовники вынуждены были рано или поздно давать ей пощечины. Я прекрасно понимал их.
Я снова сел на стол.
– Вас зовут не Рейли, – серьезно произнесла она. – Выс зовут Филип Марлоу. Вы частный детектив. Мне сказала об этом Вив. Она показала мне вашу визитку. – Она погладила щеку, по которой я ее ударил, и улыбнулась мне так, будто мое общество было для нее необычайно приятно.
– Кое‑что вы помните, – начал я, – раз вернулись в этот дом, чтобы найти пленку. Вы не могли попасть внутрь, не так ли?
Ее подбородок начал дрожать. Она пыталась улыбнуться, не сводя с меня глаз. Меня призывали ступить на военную тропу. Я должен был крикнуть «Йии‑а‑ахх!» и потребовать, чтобы она уехала со мной в Юму и вышла за меня.
– Пленка исчезла, – пояснил я. – Я искал ее вчера ночью, прежде чем отвезти вас домой.