И все же… память настолько коварна. Мне известно одно: хотя мой адвокат и считал, что я выдумал половину своей истории, эпизод с салфетками он опровергал не задумываясь. Действительно, здесь у них неувязка, согласись. Я был пьян в стельку. Слишком пьян, чтобы думать о том, как приглушить звук выстрела. Если бы я стрелял, то ни о чем бы уже не думал. — Так говорил Энди.
Он припарковался на повороте, пил пиво, курил сигареты, ждал. Он наблюдал зажженный свет в окнах бунгало Квентина. Видел, как какой-то огонек поднялся вверх по ступеням, затем проследовал вниз и наступила темнота. Энди говорил, что последующее он может только предполагать.
— Мистер Дюфресн, не поднялись ли вы потом по ступеням дома мистера Квентина, чтобы убить его и вашу жену? — спросил защитник.
— Нет, этого не было, — ответил Энди. Он рассказал, что начал трезветь где-то около полуночи. Затем почувствовал адскую головную боль и все прочие неприятные симптомы похмелья. Он решил поехать домой, хорошо выспаться и обдумать все свои дела утром на свежую голову.
— В то время как я ехал домой, мне пришло в голову, что лучше всего было бы не мучиться и спокойно дать жене развод, — заключил Энди.
Прокурор подскочил на месте:
— Ну что ж, вы выбрали неплохой путь развестись с женой, не так ли? Вы развелись с ней при помощи револьвера тридцать восьмого калибра, прикрытого салфетками, да?
— Нет, сэр, этого не было, — спокойно ответил Энди.
— А затем пристрелили ее любовника.
— Нет, сэр.
— Вы хотите сказать, что Квентин получил свою пулю первым?
— Я хочу сказать, что вовсе не стрелял ни в кого из них. Я выпил две бутылки пива и выкурил все те сигареты, что подобрала на повороте полиция. Затем поехал домой и лег спать.
— Вы рассказывали присяжным, что с 24 августа по 10 сентября вы хотели покончить жизнь самоубийством?
— Да, сэр.
— И продвинулись так далеко, что купили револьвер.
— Да.
— Как вы смотрите на то, мистер Дюфресн, что не производите на меня впечатление суицидального типа?
— Ну что ж, — ответил Энди, — а вы не кажетесь мне человеком достаточно разумным и проницательным. И я крупно сомневаюсь в том, что если бы у меня имелись суицидальные наклонности, то я бы поделился этим с вами.
Легкий шум в зале. Перешептывание присяжных.
— Вы взяли свой пистолет с собой в ту сентябрьскую ночь?
— Нет, ведь я же говорил…
— Ах да! — саркастически усмехнулся прокурор. — Вы выбросили его в реку, не правда ли? В Ройял-Ривер. Днем 9 сентября.
— Да, сэр.
— За день до убийства.
— Да, сэр.
— Убедительно, не так ли?
— Не знаю, убедительно или нет, сэр. Это правда, и все.
— Кажется, вы слышали показания лейтенанта Минчера?
Минчер был главой группы, которая обследовала окрестности Ройял-Ривер около моста Понд-роуд, с которого Энди выбросил свой пистолет. Поиски на дне реки не принесли никаких результатов.
— Да, сэр. Я слышал.
— Вы слышали, что они ничего не нашли, хотя занимались этим в течение трех дней? И это тоже, кажется, звучит убедительно?
— Возможно. Факт то, что они действительно не отыскали пистолет, — спокойно ответил Энди. — Но я хотел бы заметить, что мост Понд-роуд расположен очень близко от места, где река впадает в залив Ярмут. Течение довольно сильное. Оно могло вынести пистолет в залив.
— И конечно же, нет никакой взаимосвязи между пулями, вынутыми из окровавленных тел вашей жены и мистера Квентина, и вашим револьвером.