Его зовут Хокинг, Джеймс. Известен как Джем Хокинг.
— Никогда не слыхал о нем.
— Он о вас слыхал. Вы ведь из Кингсмаркэма. Он знает Кингсмаркэм. Это у вас там почти год назад застрелили полисмена?
— Да, конечно, — сказал Вексфорд, — у нас. Итак, «он же Джордж Браун». Не этот ли Джем Хокинг купил машину на имя Джорджа Брауна?
— Энди еще не вернулся, — сказала Миссис Гриффин, — но он нам звонил. Правда, Терри? Вчера вечером он позвонил нам откуда-то с севера. Терри, откуда, он сказал, он звонит? Вроде из Манчестера?
— Он звонил из Манчестера, — сказал Терри Гриффин. — Чтобы сказать, что у него все в порядке. Чтобы мы не беспокоились.
— А вы беспокоились?
— Да не в том дело, беспокоились мы или нет. Энди понимает, что мы будем беспокоиться. Мы считаем, он у нас заботливый — не каждый сын станет звонить родителям, чтобы сказать, что у него все в порядке, когда он всего два дня как уехал. Конечно, забеспокоишься тут, когда он на этом своем мотоцикле. Я бы не посоветовала ему ездить на мотоцикле. Но что, скажите, делать молодому парнишке при таких ценах на машины? Такая чуткость и забота, что он нам позвонил. Он такой, наш Энди, — сказала миссис Гриффин самодовольно.
— Он всегда был заботливый мальчик.
— А сказал он вам, когда вернется?
— Я не стала спрашивать. Разве он должен докладывать нам о каждом своем шаге?
— А его адрес в Манчестере тоже не знаете?
Конечно, мама Энди Гриффина оказалась слишком нежной натурой, а отношения у них с сыном слишком тонкими, чтобы она рискнула разрушить их столь дерзким любопытством.
Двери Танкред-Хауса Вексфорду открыла женщина по имени Биб. Она была одета в красный спортивный костюм, поверх которого повязала фартук. Вексфорд сказал, что его ждет миссис Харрисон, и Биб кивнула и издала какое-то мычание, но не сказала ни слова. Шагая сзади, инспектор наблюдал походку Биб — враскачку, как у моряка, долго прослужившего на флоте.
Бренду Харрисон он нашел в оранжерее. Там было тепло, чуть сыро и пахло цветами. Аромат исходил от двух лимонных деревцев в бело-голубых фаянсовых горшках. Они одновременно плодоносили и цвели — белыми восковыми цветами. Бренда возилась с лейкой, подкормкой для растений и тряпочкой, которой наводила глянец на листья.
— Хотя для кого это все, хоть убей, не знаю!
Бело-синие с узором занавески были собраны и подняты высоко под стеклянную крышу. На подоконнике сидела персидская кошка Куинни, уставившись своими лиловыми глазами на птичку за окном. Птичка пела на ветке под дождем, и ее трели заставляли кошку клацать зубами. Бренда поднялась с колен, вытерла руки о халат и опустилась на плетеный стул.
— Интересно, что вам сказали эти Гриффины. Хотела бы я услышать их версию событий. — Однако Вексфорд не пошел ей навстречу. Он молчал. — Разумеется, я решила не говорить никому ни слова. Понимаете, и вам тоже особо не следует распространяться. Это будет нечестно по отношению к Кену. Так я это понимаю. Наверное, стоит пощадить Кена. И потом, если подумать… даже если Энди Гриффин ко мне по каким-то причинам воспылал и приставал с этими глупостями, имеет ли все это отношение к убийцам, застрелившим Давину, Харви и Наоми? Никакого, так ведь?
— Миссис Харрисон, вы ведь мне обо всем этом расскажете?
— Наверное, должна. Но это противно… Я знаю, что выгляжу намного моложе своих лет — мне все это говорят — так что, наверное, и удивляться не стоило, когда этот Энди стал ко мне шиться.
Вексфорд уже много лет не слышал этого выражения. Его изумляла пустая самовлюбленность Бренды Харрисон, маниакальная вера этой высохшей женщины с морщинистым лицом в то, что она выглядит моложе своих пятидесяти с лишним лет.