Но пусть лучше муки голода, чем лишний час в обществе Кеннеди.
– Нет, я обязательно должен поесть, – безапелляционно возразил Кеннеди тоном человека, не привыкшего лишать себя обеда. – Уверен, Кэролин поймет, если мы слегка подзадержимся. Я знаю тут неподалеку один вполне сносный бар, где подают отличные закуски – тапас. Обед запишем в графу расходов, – присовокупил он, точно это решало все проблемы.
Он опять переключил скорость, и, сотрясаясь всеми внутренностями, машина отъехала от бровки тротуара.
Кэролин… Уже не в первый раз Кеннеди в разговоре небрежно называет Стил по имени. Создается впечатление, будто он делает это специально. Но и Стил тоже называла Кеннеди по имени; не исключено, что она с Кеннеди в теплых дружеских отношениях, причем давненько. Почему‑то это еще сильнее разозлило Тарталью.
Тапас‑бар располагался в ряду магазинчиков, фасадами смотрящих на Илинг‑Грин. Кеннеди, очевидно, был здесь уважаемым клиентом, менеджер приветствовал его как близкого друга после долгой разлуки и предложил угоститься выпивкой за счет заведения. Злясь на себя, понимая, что ведет себя невежливо и недружелюбно, Тарталья все‑таки настоял на своем желании пить только воду из‑под крана, а Кеннеди согласился принять огромный бокал фирменного вина «Риоха». Тарталья иногда за обедом тоже с удовольствием пропускает стаканчик, но будь он проклят, если станет выпивать в компании Кеннеди! Пока они дожидались своих смешанных тапас, Тарталья сунулся в карман за сигаретой – успокоиться и заполнить паузу. Когда он выудил зажигалку и красную пачку «Мальборо», Кеннеди, улыбаясь, помотал головой и указал на маленькую табличку: «Не курить», висевшую как раз над головой Тартальи. Весь внутренне бурля и кипя, Тарталья сунул сигареты обратно и отпил воды. Странные какие‑то здесь порядки! Ведь всем известно, испанцы обожают крепкий табачок – курят в любое время дня и ночи. Но в каждой нации есть свои пуритане. Такие таблички вскоре развесят повсюду, как только вступит в силу запрет на курение. Вот когда ханжам‑болванам вроде Кеннеди наступит раздолье!
– Тебе разве не интересно мое мнение? – спросил Кеннеди.
– Очень интересно, – со всей возможной вежливостью откликнулся Тарталья. Что ж, можно и послушать. Стил услышит полный отчет, когда они вернутся в Барнс, и ему нужно подготовиться. – Я просто знаю, что вы, эксперты, не любители торопиться. Все тщательно обмозговываете и только потом выкладываете свое мнение.
Кеннеди с улыбкой откинулся на спинку стула:
– Это само собой. Сейчас у меня сложились лишь самые первые впечатления. Поверхностные. Однако могу изложить тебе свои спонтанные комментарии… возможно, они помогут тебе. Я всю ночь читал файлы, дело весьма занимательное. – Кеннеди многозначительно приподнял брови, словно ожидая согласных кивков и подбадривающих восклицаний.
Тарталья внутренне подобрался, готовясь к худшему:
– И что же ты обнаружил?
Кеннеди с шумом втянул воздух и некоторое время молчал, как бы всесторонне обдумывая ответ. Эту его привычку Тарталья помнил еще по прошлому разу. Она и тогда казалась ему наигранной, и сейчас смотрелась насквозь фальшивой, но он промолчал. Кеннеди, подавшись вперед, уложил локти на стол и сцепил перед собой руки:
– Так вот, места убийств, церкви, очень любопытны.
– А парковка? Как она тебе?
– Мое мнение – про нее лучше забыть. Она в схему не вписывается никак.
– Но Мэрион Спир погибла, упав с высоты, как и остальные. И парковка совсем рядом с тем местом, где убили Джемму Крамер. Хотя бы только поэтому смерть Спир требует самого пристального внимания.
– Но какой в том смысл? – пожал плечами Кеннеди.
– Я надеялся, на этот вопрос мне ответит доктор Кеннеди.