Кто знает.
– Я думала, что его тайна раскрыта. Не более часа тому назад в «Красавицах».
– Вот именно.
– Что вот именно?
– Кто тебе сказал, что тюрьма не искалечила его сильнее, чем кажется? И потом, его отец.
– Ты хочешь сказать, что на него повлиял человек, для которого насилие – естественное средство?
– Конечно, не говоря уже о его работе. Кровь, боль, смерть. Может, постепенно это входит в привычку.
– Напротив, я думаю, он стал медбратом, чтобы чужие страдания вытеснили свои. Весьма разумный поступок. Довольно странные у тебя мысли для такой жалостливой девушки. Ладно, так‑то лучше. Но признайся, он тебе нравится. И поэтому ты хочешь знать наверняка.
– Мне не в чем признаваться, разве только в том, что мне нравится его стиль. Зачем во всем видеть секс, Лола?
– Ты еще не заметила, что он движет толпами?
– А как же дружба? Если Диего никого не убивал, он, может, станет одним из лучших моих друзей.
– ЛОЛА! ИНГРИД!
Они поспешили к нему. На экране улыбающаяся стюардесса снимала с себя форменную одежду.
– Ришар Паризи тратит кучу денег, посещая порносайты, – пояснил Диего.
– И ему нравятся полненькие, – констатировала Лола. – Говорила я тебе, Ингрид, что секс движет толпами.
– Что это доказывает, Лола? Что Паризи‑старший любит радости жизни. Подумаешь!
– Ничего это не доказывает, но по крайней мере теперь Папаша Динамит не устроит Диего свистопляску, – заключила Лола философским тоном.
– Раз уж речь зашла о плясках, мне нужно снять напряжение! Я иду в сальса‑клуб. И ты со мной, Ингрид.
Об этом и речи быть не могло. Лола находила, что идальго то очень привлекателен, то излишне самоуверен.
– Ни в коем случае. Ингрид и я приглашены в гости. Hasta luego, hombre!
– Habla usted espanol, Lola?
– Совсем не говорю, мой мальчик. Но твое приглашение может подождать. Я тоже обожаю танцевать сальсу.
Совместными усилиями Ингрид, Лола и просроченное полицейское удостоверение убедили вышколенного мажордома распахнуть перед ними двери просторной квартиры на проспекте Вильсона. Мирей Кост выступала перед школьниками в роли Мадонны английского периода. Если бы Лола не знала о даре перевоплощения молодой женщины, она была бы сбита с толку. В килте и сетчатых чулках с красивым узором, та крутилась как заведенная. Мальчишки, сбившись в первом ряду, восторженно поддерживали ее. Один из них просил у лже‑Мадонны туфлю, чтобы выпить из нее шампанского.
– Какое отсутствие воображения, – фыркнула Лола.
Мальчишки, крича, повторяли припев. Какой‑то верзила орал:
– К черту микрофон, пой вживую, Мадонна!!!
Ингрид и Лола укрылись на балконе, выходящем на площадь Трокадеро и освещенную Эйфелеву башню. По ним скользнул лазерный луч. Они улыбнулись друг другу.
– Я рада, что ты, наконец, готова ввязаться в драку, Лола.
– Да брось, пока мы только плутаем.
«Everybody comes to Hollywood / They wanna make it in the neighborhood…»
– Держи, я прихватила для тебя бокал шампанского.
– Как мило, но сама ты не пьешь!
– Не до того.
«They like the smell of it in Hollywood / How could it hurt when it looks so good…»
– Я тогда немного преувеличила насчет Диего. Ты не ветреная, я знаю. А в общем‑то жаль.
– Кого жаль? Меня?
– Конечно.
Тем временем Эйфелева башня снова задела их золотым лучом.