Ты слышал о бытующих среди австралийских аборигенов мифах об эпохе Сновидений?
– Об аборигенских… чего?
– Аборигены верят, что каждый человек живет две жизни. Одна жизнь – это жизнь здесь, на Земле, в том, что мы называем «реальным миром», вторая жизнь – в эпохе Сновидений, которая является подлинным «реальным миром», где у всего есть некая цель, где люди не просто мыслящий тростник, но часть какого‑то вселенского порядка вещей. И в эпоху Сновидений некоторые объекты, местности, поселения обретают особое значение. Если приложить этот миф к Ирландии, то Белфаст – одно из таких мест. Люди, жившие там в эпоху неолита, недаром считали это место священным. Девственные березовые леса, произраставшие в речной долине, только‑только освободившейся из‑под отступающего ледника толщиной в милю. Дублин не интересовал кельтов: в их космологии это было совершенно заурядное место. Вот почему они позволили норвежцам захватить его. Белфаст находится в точке пересечения трех священных рек. С ирландского название этого места переводится как «исток Фарсета», это один из наших священных потоков. Понимаешь, к чему я клоню?
– Значит, ты австралиец? – Парень в рейнджеровской футболке глубокомысленно кивнул.
Киллиан выругался про себя. Черт, возвращение сюда наверняка было ошибкой. Сомнения посетили его еще до того, как самолет вошел в воздушное пространство Ньюфаундленда. Домой возврата нет… Нью‑Йорк, город нарковойн, четырехзначных цифр в статистических сводках убийств, Дэвида Динкинса, Майкла Форсайта и пятидесяти тысяч ирландцев‑нелегалов, остался далекодалеко в прошлом.
Он вышел из паба, оставив недопитую кружку пива и недоумевающего собеседника, и скорым шагом пошел под гору, к станции метро на 242‑й улице.
Наткнулся на «Дейли ньюс» с фотографией североирландских политиков – Дермида Макканна, Джерри Адамса и Питера Робинсона, пьющих пиво с американским президентом.
Они пили «Гиннесс».
Женщина выдернула ствол пистолета изо рта, помянула недобрым словом собаку и положила оружие на стол.
От металла осталось приятное ощущение. Как будто именно во рту было ему самое место. Холодный и безупречный образец инженерного искусства.
Она облокотилась на дрожащую правую руку и посмотрела на пистолет.
На полимерной рукоятке «Хеклера и Коха» таяли кристаллики льда, стекая по магазину на желто‑зеленый пластик кухонного стола – оружие
У пистолета П30 – пятнадцать патронов в магазине, один в стволе.