Следом вышел еще один ребенок, девочка лет четырех в белой ночнушке – кажется, с вишенками.
– Они что, еще не уехали?!
– Все нормально! – крикнул Морган. Потом шепнул нам: – Езжайте по дорожке, подождите меня, хорошо? – и заспешил по газону.
– О боже мой. Я же сказала, гони их в шею!
– Они из кадров. Проводят опрос. Зато смотри, что я нашел.
– Но нам нельзя… это что еще такое?
– Лялька. Я ее из бассейна спас.
– Ты что, рехнулся?
Девочка заорала – поскольку, несомненно, взглянула на эту куклу. Нора и Хоппер уже шагали по траве. Я пошел за ними, и мы сели в машину. Чета Деволль возвратилась в дом, однако ветер еще доносил к нам их крики.
– И ты можешь его упрекнуть? – спросил я. – У него в женах Оно. Не пропусти аллюзию на Стивена Кинга.
– Маньяк он, и все дела, – сказал Хоппер.
Я повернулся к нему:
– А ты помнишь, чтобы в «Шести серебряных озерах» у Александры была никтофобия?
Прожигая меня взглядом, он выдул сигаретный дым в окно.
– Ни фига.
Мы остановились на повороте и сидели здесь уже сорок пять минут. Не считая наших фар, освещавших неприметную дорогу, петлявшую впереди в густом кустарнике, вокруг стояла кромешная, абсолютно пустая тьма. Ветер крепчал. Настойчиво свистел, оглаживая машину по бокам, и в ветровое стекло нервно постукивали ветви.
– Он, наверное, не придет, – вполголоса заметил я. – Стейс надела на мужика ошейник, отвела назад в подвал и посадила в клетку.
– Ну, она не настолько ужасная, – возразила Нора, пронзив меня взглядом.
– Позволь судить мне как единственному среди нас, кто побывал на темной стороне брака и выжил. Она ужасна. И по сравнению с ней моя бывшая жена – просто мать Тереза.
– Он придет, – буркнул Хоппер. – Иначе никак.
– Почему?
– Ему до смерти охота о ней поговорить.
Он затушил сигарету на стекле и выкинул окурок.
Тут Нора ахнула – в свет фар выступил Морган.
Не знаю, как мы умудрились не услышать его шагов. Как-то странно он выглядел – стоял в своей линялой фланелевой рубахе, неловко моргая и застенчиво потупившись. Поначалу никто ни слова не произнес. Что-то не так. Но Хоппер и Нора уже отпирали дверцы и вылезали из машины. Я еще обождал, разглядывая мужика. Это внезапное бледное видение как будто смущалось – или даже обиделось.
Я вылез, не выключив фары.
– У меня пять минут, – нервно сообщил Морган. – Не то Стейс достанет дробовик.
Видимо, это была шутка. Впрочем, говорил он пугающе серьезно.
Хлопая глазами, он протянул нам сложенную бумажку.
Хоппер выхватил ее, подозрительно покосился на Моргана и в свете фар развернул. С непроницаемой гримасой прочел, передал Норе, та глянула, распахнув глаза, и протянула мне.
Листок, выдранный из линованного блокнота.
– И все? – спросил я, отметив, как странно, старательно он это выговорил. Я поневоле вообразил, как он беззвучно выскальзывал из постели среди ночи, пока Стейс спала, прокрадывался в темный подвал, открывал картонную коробку, смотрел на красное пальто – то самое пальто.