Тем не менее эти двое принесли мне пользу.
В ту ночь в парке была Александра Кордова. Я думал, что самостоятельно решил расследовать ее гибель, и однако невероятным образом она пришла ко мне первой, занозой впилась в подсознание. Надо проверить даты, но, если не ошибаюсь, встреча у водохранилища случилась за неделю с лишним до смерти Александры. Спустя несколько дней после ее побега из психиатрической клиники «Брайарвуд-холл».
Как она догадалась, что я туда приду? Никто, кроме Сэм, не знал, что я во мраке ночи бегаю в Центральном парке. Как-то вечером, несколько месяцев назад, я укладывал Сэм спать и она объявила, что я был «далеко», а я ответил, что вовсе нет, я бегал по соседству от ее дома. На каждом кругу смотрел на ее окно и видел, что она крепко и сладко спит в постельке. Это, конечно, натяжка, модную квартиру Синтии и Брюса на Пятой авеню мне видно не лучше, чем Эйфелеву башню, но Сэм все равно порадовалась. Улыбнулась, закрыла глаза и мгновенно уснула.
Значит, Александра следила за мной. Других разумных объяснений нет. После отцовского иска она про меня знала. Отыскала меня, вполне вероятно, хотела чем-то поделиться, что-то рассказать об отце – в голове тотчас всплыли зловещие слова «Джона», «он что-то делает с детьми», – но не собралась с духом.
Впрочем, судя по истории Хоппера, застенчивость – едва ли ключевая черта Александриного характера. Совсем наоборот.
Вернусь-ка я на Перри-стрит. Для начала договорюсь о поездке в «Брайарвуд», разузнаю, как там жилось Александре. И пора проверить адрес «Черной доски», стибренный с Бекманова компьютера.
Я подхватил пакет с эмблемой «Цельных продуктов» и вышел из кафе. Вылезло солнце, забрызгало светом торопливые машины на Одиннадцатой авеню. И отнюдь не рассеяло моей тревоги, ибо в лицо мне смотрел пугающий непреложный факт: красное пальто, кровавый стежок на ткани ночи, напоследок явился мне вновь.
Он у меня в руках.
Я вышел в прихожую и посмотрел в глазок.
Под дверью стояла Нора Халлидей.
Черт ее знает, как она выяснила, где я живу; впрочем – точно, твою ж мать, во «Временах года» я дал ей визитку, там был адрес. Кто-то, видимо, впустил ее в подъезд. Я решил было прикинуться, будто меня нет дома, но она снова постучала, а старые половицы скрипят на каждом шагу – Норе слышно, что я стою за дверью.
Я открыл. Мне предстала Нора в узком жакете черной шерсти, с воротником из страусовых перьев, в черных колготках, сапогах и нейлоновой мини-юбке цвета зебры. Больше всего смахивало на костюм фигуристки с Олимпийских игр в Лиллехаммере. Нора явилась без пакетов, только с серой кожаной сумкой, а волосы заплела в две косы и обернула вокруг головы.
– Привет, – сказал я.
– Привет!
– Вы что тут делаете?
– Я готова работать.
– Сейчас восемь утра.
Она ногтем поковыряла какую-то корку на подоле жакета.
– Ну да, я подумала, от меня будет польза, если вам захочется вслух порассуждать и нужен слушатель.
Я едва не велел ей приходить завтра – тогда, ясное дело, сегодня придется переехать или просить помощи в программе защиты свидетелей, – но вспомнил Хопперово наблюдение, что девчонке негде жить.