В вестибюле никого. Она вошла вот в этом – я ее, конечно, заметила. Она была красавица. Но очень худая, глаза почти прозрачные. Посмотрела прямо на меня, и я первым делом подумала: ух, красотка. Лицо четкое, а вокруг все как будто в расфокусе. Но потом она пошла ко мне, и я испугалась.
– Почему? – спросил я.
Нора прикусила губу:
– У нее из глаз как будто все человеческое ушло, а наружу выглядывало что-то другое.
– Например что? – уточнил Хоппер.
– Не знаю. – Она уставилась в тарелку. – Она, кажется, не моргала. И даже не дышала. Сняла пальто, отдала мне, я ей номерок протянула – а она все не дышала. Я вешала пальто и чувствовала, как она меня разглядывает. Когда обернулась, думала, что она еще у стойки, но она уже поднималась по лестнице.
Я видел такой же внезапный рывок, когда она вдруг возникла в метро.
– Еще кто-то пришел. Я взяла одежду, и тут Александра спустилась в вестибюль. На меня не взглянула, вышла наружу. Я думала, покурить. Как она вернулась, я не видела – мало ли, в суете пропустила, – но перед закрытием ее красное пальто так и висело. Одно-единственное осталось.
Она торопливо глотнула воды.
– Прошло три дня, – продолжала она. – Каждый вечер я закрывала гардероб и складывала ее пальто к забытым вещам. А утром вынимала и вешала. Уверена была, что Александра за ним вернется. И боялась, что вернется. – Она помолчала, заправила волосы за уши. – На четвертый день под конец смены на улице было холодно, а у меня только ветровка. Ну, я закрыла гардероб и ушла в этом пальто. Могла надеть любое из забытых. Но надела это.
Нора посмотрела на свои руки; она вся раскраснелась.
– Назавтра прихожу в ресторан, а там полиция. Они видели, как я вошла в ее пальто. Когда рассказали, что случилось, я расстроилась ужасно. Что я наделала? Я боялась, они подумают, что я причастна. Ну, достала пальто «Ив Сен-Лоран» из забытых, сказала, что это ее пальто. – Она нервно вздохнула. – Думала, они точно узнают, что я наврала, родным это пальто покажут. Но… – Она качнула головой. – Никто больше не приходил и меня ни о чем не спрашивал. Пока, во всяком случае. – Она глянула на меня. – Только вы.
– Что еще на ней было? – спросил я.
– Джинсы, черные ботинки, черная футболка с ангелом на груди.
Одежда, в которой Александра умерла.
– Она говорила с вами? Упоминала, что у нее встреча с кем-нибудь?
Нора потрясла головой:
– Я сказала, как обычно, «добрый вечер» и «вы поужинаете у нас?». Нам полагается учить маленький такой сценарий, для пущего гостеприимства. Но она не ответила. Каждую ночь с тех пор, как я ее увидела, – до того, как узнала, что она умерла, – у меня были кошмары. Знаете, просыпаешься внезапно, в комнате эхо, и понятия не имеешь, какие слова сейчас кричал?
Она по-честному ждала ответа, так что я кивнул.
– Вот ровно так. А моя бабушка Илай, мамина мама, говорила, что Краи настроены на четвертое и пятое измерения.