Тело ее, распростертое на прозекторском столе, казалось странно длинным.
- Это она, - пробормотал потрясенный Аркадий, - Ленка, какой ужас, вот бедняжка...
Мы поднялись в комнату для родственников. Александр Михайлович участливо взглянул на нас:
- Давайте заполним бланк опознания. Можете назвать фамилию, имя, год рождения?
Аркашка растерянно поглядел на Александра Михайловича:
- Зовут Лена, фамилию и год рождения не помню.
Александр Михайлович взглянул на меня. Я отрицательно помотала годовой. Александр Михайлович начал злиться:
- Пустили человека в дом и даже фамилию не знаете? Где вы ее вообще взяли?
Пришлось рассказать правду. Александр Михайлович пришел в полное негодование:
- Стоило заболеть на две недели, как тут же делаете кучу глупостей! Мало ли кто что расскажет! Так и пустили к себе, даже документов не посмотрели и детей доверили? Нет слов.
- Я видел ее паспорт, - принялся оправдываться Аркадий.
- Ладно, - вздохнул полковник, - поехали домой.
В холле нас радостно встречали собаки.
- Наверное, его нужно поменьше кормить, - заметил Александр Михайлович, пощипывая Хучика за жирные складки на шее. Мопс от восторга и удовольствия жмурил глазки.
- Александр Михайлович, - обрадовалась Наташка, - как здорово, что решили заехать, сейчас кухарка бланманже готовит.
- Не знаю, не знаю, - пробормотал полковник, - я при исполнении.
- А что ты исполняешь? - поинтересовалась Маня.
- Ну, хватит; - вышел из себя полковник, - показывайте комнату погибшей.
Наташка и Маня охнули от ужаса, и мы пошли на второй этаж. Ленкина спальня самая маленькая в доме - метров пятнадцать, не больше. Раньше здесь была бельевая, потом Наташка с Иркой превратили помещение в кладовую. Тут хранились банки с запасами, всякие травы, коренья. С появлением няни продукты убрали, но запах остался, и Александр Михайлович, войдя внутрь, тут же чихнул.
В спаленке не так уж много вещей - шкаф, стол, кровать, комод, пара стульев, кресло, торшер и небольшая тумбочка с ночником. Покрывало аккуратно застелено, под подушкой обнаружилась неожиданно красивая и скорее всего дорогая пижама. В шкафу висели носильные вещи. Кроме жуткого самовязаного свитера и юбки-обдергайки, в которых я привыкла видеть Ленку, на вешалках нашлось несколько красивых платьев, джинсы, блузки. Поразило нижнее белье - дорогое, красивое, но каких-то диких расцветок: красное, оранжевое, зеленое.
Паспорт увидели в комоде. Полковник развернул книжечку, с фотографии глянула серьезная Ленка.
"Оксана Криворучко, - медленно прочитала Наташка и изумилась, - разве Лена - уменьшительное от Оксаны?" Следующим удивлением стал возраст: выходило, что няньке около тридцати, точнее двадцать восемь с половиной лет.
- То-то Женя утверждал, что она не первой молодости, - удовлетворенно сказал Александр Михайлович, - к тому же, по крайней мере, уже один раз рожала.
Мы уставились на полковника во все глаза. Про ребенка Ленка не рассказывала. Но комод скрывал еще один секрет: под стопкой нераспечатанных колготок обнаружился довольно пухлый конверт. Внутри лежали деньги на общую сумму двадцать тысяч долларов. Ничего себе бедная сирота!
- Поглядите на белье, - сказал Александр Михайлович и двумя пальцами подцепил красный кружевной лифчик, - а потом подумайте, каким местом заработала ваша нянька деньги.
Мы молчали, пораженные открывающейся картиной.
- Как звали хозяйку, ну ту, что выгнала ее на улицу? - поинтересовался полковник.
- Кажется Алиса, - робко вспомнила Маня, - а может, Алена, в общем, как-то на А.