Она вообще у нас ненормальная: уходит из дома в восемь утра, приходит в девять вечера.
Так вот Катя все время говорит:
- Хватит комплексовать! Веди домашнее хозяйство, я заработаю!
Но мне весьма некомфортно жить нахлебницей, поэтому я постоянно пытаюсь устроиться на работу. Одной из таких попыток было попробовать себя на ниве домашнего хозяйства. Я нанялась экономкой в семью модного писателя Кондрата Разумова. Но, очевидно, господь предназначил меня для других занятий. В домработницах я прослужила ровно две недели, а потом Кондрата убили. Его дочь Лиза осталась на белом
- - -----
(1) См. роман Дарьи Донцовой "Маникюр для покойника".
Свете одна-одинешенька, и мы с Катериной забрали ее к себе(1).
Да, еще одно. Поселившись у Кати, я приобрела семью. Кстати, мы по случайности оказались однофамилицами, и те, кто не знает истории наших взаимоотношений, искренне считают нас сестрами. Уж очень я не любила имя Ефросинья, оно напоминало о бесцельно прожитых годах, так что теперь в моем паспорте написано - Евлампия Романова. Но все знакомые и близкие зовут меня коротко: Лампа.
- Фрося, ты, что ли? - повторил бархатистый баритон.
Я глянула на говорившего и поперхнулась. Прямо на меня, выглядывая из окна роскошной машины, смотрел Эдуард Малевич, как всегда, безукоризненно одетый и причесанный. Окинув взглядом его роскошное пальто из мягкой фланели и великолепный костюм, видневшийся между расстегнутыми полами, я подавила тяжелый вздох. Ну почему эта встреча произошла именно сейчас, когда я, всклокоченная, ненакрашенная, с облупившимся после вычерпывания "океана" лаком на ногтях, побежала на улицу в затрапезной китайской куртке? Между прочим, в шкафу висит хорошенькая шубка из белки, подарок Сережки на мой день рождения... И уж совсем обидно, что налетела в таком виде не на кого-нибудь, а на Эдика.
Мы учились вместе в консерватории, только Малевич осваивал скрипку. Ему пророчили блестящее будущее. Уже на третьем курсе Эдик отхватил премию на каком-то конкурсе, по-моему, в Варне, и педагоги в один голос пели: "Малевич - наша надежда". Эдичка всегда был хорош
- - -----
(1) См. роман Дарьи Донцовой "Гадюка в сиропе".
Собой. Для меня оставалось тайной, каким образом он ухитряется великолепно одеваться, посещать модную парикмахерскую и курить самые дорогие по тем временам сигареты "БТ". Малевич был не москвич, жил, как все иногородние студенты, на стипендию...
На четвертом курсе у нас разгорелся роман. Я слыла очень инфантильной девочкой, воспитанной на редкость авторитарной мамой, да и времена были иные, чем сейчас. Поэтому мы несколько недель, сбегая с занятий, просто бродили по весенним улицам, взявшись за руки. Вечером встречаться не могли. Моя мамуся мигом бы потребовала привести кавалера в дом, а чем заканчивались подобные посещения, я очень хорошо знала.
Впрочем, завершилось это все равно плохо. Мама проведала о том, что дочурка прогуливает учебу, и призвала меня к ответу. Услыхав про роман с мальчиком без московской прописки, мамочка, очевидно, пришла в ужас, потому что сразу отправила меня на все лето к дальней родственнице, живущей в Сочи. Необходимость поездки объяснялась просто. В нашей квартире начинался ремонт, а мне, с моей аллергией, лучше провести это время на берегу моря.
Уезжала я с тяжелым сердцем, а когда первого сентября вернулась на учебу, Эдик уже женился, да не на ком-нибудь, а на дочке профессора Арбени, хохотушке Ниночке, кстати, тоже очень талантливой скрипачке. Честно говоря, было не слишком приятно сталкиваться с ним в коридорах и буфете, но я делала вид, что ничего не произошло. После окончания консерватории я никогда не встречала Эдика, одно время видела его фамилию на афишах, потом она исчезла, и я решила, что Малевич, как многие талантливые музыканты, концертирует теперь на Западе.