Он закряхтел и с трудом поднялся. Повозился с шортами, и в воду ударила струя.
– Фу, – поморщилась Настя, – ты всегда такой мерзкий?
– А ты, костлявая, мне предлагаешь отплыть в сторону, чтобы никого не смущать? – с улыбкой произнес Миллер, пряча хозяйство в шорты. – Я не самоубийца. Наше дело поросячье – обоссался и стой.
Настя покачала головой и решила не продолжать разговор. Миллер походил на типичного бандюка, а от таких можно ожидать чего угодно. Раз уж он оказался не обезображен воспитанием, лучше вообще никак не реагировать. Юля молчала, массируя виски. Она говорила мало, короткими фразами. Из нее так и сочилась усталость. Под светом этой странной луны рыжая копна выглядела сотканной из огня.
– Юль, а вы долго тут одни торчали?
– Нет. Я приплыла первой. Часа через два он. Ну и ты почти сразу.
– А сама ты откуда?
Юля обернулась, в темноте блеснули глаза.
– Говорила же. С «Софии».
– Нет, я про город, – пояснила Настя, поднимаясь и разминая кости. – Я вот из Питера. Сделала себе отличный подарок на день рождения – устроилась на работу мечты. Пускай обслуживающим персоналом, зато отличная зарплата, путешествия, море, романтика… Эх. Контракт на восемь месяцев, и в первом же плавании такое.
– Да уж. А я из Новосибирска. Из Академгородка. В кои-то веки решила отдохнуть по-человечески. Копила долго. Ну и вот.
– Да насрать на вашу географию, – как всегда элегантно влез Миллер. – Вы лучше подумайте, что мы тут есть будем. Помню, обожрался я как-то морепродуктов, а потом так дристал, что чуть сатана из жопы не вылез. Еле отцепился от меня этот лисий хвост.
Ночь тянулась слишком медленно. Укрывшись за тучами, в темноте растворилась луна. Со сном каждый боролся по-своему: Настя делала подобие зарядки, Юля с головой окуналась в холодную воду, а Миллер травил похабные анекдоты, пару раз даже пробудив смех у спутниц.
Они заметили черную махину чуть поодаль от столбов, когда луна вновь раскрашивала море красноватым сиянием. Поверхность пересекало длинное тело, рассыпая брызги вокруг.
– Красавец! – воскликнул Миллер.
Кит выстрелил в черное небо фонтаном воды и ввинтился в море. Настя с улыбкой провожала глазами уходящего в ночь гиганта, который периодически выглядывал из пучин и разгонял тишину причудливыми звуками. Его песня казалась грустной, словно он тоже потерялся посреди этого бесконечного массива воды и пытался позвать близких. Но ответа не было, и вскоре до Насти доносился только шелест волн.
* * *
Столбы были метров под сто высотой, но сейчас бородача больше интересовала труба. Вокруг нее он разложил дрова, мох, кости животных, сверху насыпал щепок и облил все тюленьим жиром. Мальчик проснулся и встал с саней, когда бородач высекал искру. Он был совершенно голый, снежные колючки царапали кожу, на которой дышали раны. Знаки. Ему оставалось недолго, и он это знал. Червоточины покрывали все тело, меняя облик ребенка.
Залаяли собаки. Бородач повернулся и увидел свет. Вдалеке, у черной кромки льда, двигались огни факелов. Перевозчик. За его упряжкой змеились цепи. Он направлялся к открытой воде, к треугольникам, чтобы вновь попытаться вывести свою лодку в реальный мир. К людским водоемам.
Огонь принялся за подношения. Бородач присел у костра, рядом пристроился мальчик. Лепестки огня хватали снежинки и растапливали их в черном мареве. Дым под красной луной приобретал кровавый оттенок. Отец и сын ждали.
* * *
– Эй, Пеппи, ты у нас глазастая? Ну-ка, глянь туда. Не мерещится ли мне?
– У меня имя есть, вообще-то.
– Ты лучше не языком чеши, а гляди, куда показывают, – не унимался Миллер. – Это ж корабль! Точно, а?!
При слове «корабль» вскочила и Настя. В темноте действительно что-то двигалось. Издалека неразборчивой кляксой к ним приближалось черное судно.
– И вправду корабль… – отозвалась Юля. – Только… почему без огней?
– Электричество кончилось? Лампочки перегорели? Спички детям не игрушки? – сочинял на ходу Миллер.
– Не знаю. Не нравится мне это.
Настя с Миллером принялись кричать, прыгать на столбах, звать на помощь. Они срывали голоса, но на корабле никак не реагировали. Теперь его можно было рассмотреть получше и убедиться, что он на самом деле мертвый. Ни единого огонька на борту, ни души на палубе, ни шума двигателей. А еще цепи… Ржавая громада была опутана цепями.
– Вот же паскудство… Значит, надо самим плыть. Если прохлопаем момент, то никогда эту посудину не догоним. Тут всего-то полсотни метров пилить!
Настя перевела взгляд на Миллера, затем на корабль. Тот шел по прямой и скоро должен был поравняться с треугольником. Но что там на борту?..
– Лучше остаться тут, – сказала Юля. – Эта махина нас раздавит.
– А здесь нас со всем говном сожрут акулы. Я точно валю, а вы как хотите. По цепям наверняка можно вскарабкаться. Или тебе, Пеппи, в кайф на этой каменной елде куковать?
– Я просто…
– Ты просто Пеппи, я понял. С тобой каши не сваришь.
– Я поплыву, – неожиданно сказала Настя. Ее трясло, ноги подкашивались.
– Вот! Это по-нашему!
Настя посмотрела на трубу. Цепь не шевелилась. За черной водой не было видно ровным счетом ничего.
– Ну что, тощая, – ощерился Миллер. Казалось, этот отвратительный тип никогда не унывал, – как говорится, кого сожрет акула, тот в море больше купаться не будет? Готова?
– Нет.
– Вот и отлично. Бомбочкой!
Миллер плюхнулся в воду с залихватским криком, с брызгами. Следом прыгнула Настя. Когда она вынырнула на поверхность и стала нагонять Миллера, до нее долетел лязг цепи.
– Стойте! – крикнула Юля будто бы с другой планеты.
Настя очень хорошо плавала, поэтому поравнялась с толстяком Миллером довольно быстро. А еще ее подгоняла цепь, металлическим хвостом тянувшаяся прямо за ними. Вода вокруг забурлила и вспенилась. Едва почувствовав прикосновение снизу, Настя набрала воздуха в легкие. Тварь дернула с такой силой, что чуть не оторвала ногу. Захлебываясь, судорожно перебирая конечностями, Настя открыла глаза. В черном вакууме двигалось чешуйчатое существо. В облаке пузырей кувыркался Миллер, воду рассекала цепь. А из глубины поднимались лица. Тысячи лиц.
Настя вынырнула на поверхность, вдохнула и зашлась в кашле. Тварь утащила ее обратно к столбам. Рядом матерился Миллер. Красная лунная дорожка перечеркивала треугольник. Настя вскарабкалась на столб и взглянула вслед кораблю. Тот быстро удалялся от них, а потом вдруг накренился и бесшумно ушел на глубину. Сгинул в одно мгновение, будто всем он лишь приснился. По морю прошла рябь, задрожали столбы. Над водой пронеслось протяжное урчание.
– Что это за море, которое пердит, как сраное болото?! Что это за место вообще?!
Юля заплакала, Настя подняла голову к луне. Никто Миллеру так и не ответил.
Рассвет прогнал страхи, но теперь здесь веяло безнадежностью. Все понимали, что им не выбраться. Цепь как ни в чем не бывало обвилась вокруг трубы, подводная тварь затихла на глубине. Солнце обещало издевательски хороший денек.
У Миллера наконец остановилось кровотечение – во время ночной суматохи он распорол бровь о столб. Не без помощи их нового друга.
– Да не хотел нас угробить этот ихтиандр, зуб даю. Он даже кильку какую-то от меня отогнал, могла ведь и сожрать. Хотел бы убить – утопил давно. Похоже, ему надо, чтоб мы тут заседали.
Он сплюнул в воду и потер рану.
– И ведь не для прикола он меня рылом в столб ткнул. Там на небольшой глубине какие-то надписи были или рисунки. Прямо на столбе вырезанные, типа как на пирамидах этих. Не видно ни манды, зато рожа почувствовала будь здоров.
Миллер нырять отказался, Юля вообще никакого интереса к новости не проявила, так что Насте пришлось все делать самой. Нужно было разобраться. Хотя призрачные лица в воде до сих пор стояли перед глазами и пугали ее не на шутку. Не говоря уже об акулах.