Потом он исчез в туалете. Я сняла куртку, шапку, оглядела затоптанный, прямо-таки черный паркет и решила остаться в сапожках.
Гостиная служила парню одновременно спальней, столовой, кабинетом и библиотекой. А попросту говоря, квартира была однокомнатной. Стены оклеены на редкость омерзительными обоями в крупных цветах, занавески в мелкую клеточку совершенно не подходили им по тону. На полу лежал огромный двухспальный матрас, застеленный пледом, в углу стояли телевизор и видик. Никакого стола тут не наблюдалось, "богатый" хозяин харчился на крохотной кухне.
- Эй, - раздалось из коридора, - куда подевалась?
Я вошла на небольшой пятачок, где, кроме плиты и кукольного холодильника, уместился еще только десятисантиметровый стол, и сказала:
- Сам же велел в комнату идти. Николай, стоявший у окна, повернулся и чуть не уронил початую бутылку водки.
- Ты кто?
- Забыл разве? - издевательски улыбнулась я. - Света.
- Ты откуда взялась?
- Дорогой, сходи к врачу! Что у тебя с памятью! Ты в гости меня привез!
- Так ты же старая! - в полном обалдении ляпнул мальчишка. - Что мне с тобой делать?
Я постаралась скрыть возмущение. Старая! Вот наглец! Впрочем, Коленьке, только что вылезшему из пеленок, любое существо старше двадцати двух покажется старухой Изергиль.
- Найдем чем заняться! - ухмыльнулась я и села к столу. - Для начала выпьем. Правда, водку я не употребляю и тебе не советую, а вот чаек с удовольствием. Хлеб есть? Ну-ка, отрежь под чаек.
- Сколько же я выпил, что к тебе приклеился, - пробормотал Николаша, терзая мягкий батон.
Я отняла у него сайку, аккуратно отпилила ломтик, намазала маслом и ответила:
- Детка, не расстраивайся. Тетя сама к тебе навязалась.
В глазах шофера заплескался ужас:
- Чего вы хотите?
- А как тебе кажется?
Николаша чуть не упал с табуретки.
- Я только с молодыми могу, на старух не тянет. Я проглотила один бутерброд и по-быстрому соорудила себе другой.
- Миленький, ты совершаешь распространенную среди мужского пола ошибку.
- Какую?
- Считаешь, что всех женщин привлекает только то место, которое находится у тебя ниже пояса, но меня интересует другая часть тела, на твой взгляд, не самая важная.
- Какая? - поперхнулся Коля.
- Голова.
Парень секунду смотрел на меня расширившимися глазами, потом просипел:
- В каком смысле?
- В прямом, я хочу посмотреть, что там внутри.
Коля посинел. Его крохотная, тщедушная фигурка плохо кормленного в младенчестве ребенка скрючилась на табуретке.
- Ты меня не так понял, - быстро успокоила я его, - мне всего-то и надо, что узнать, по какому адресу ты отвозил вечером Маргариту Федоровну с девочкой. Должен хорошо помнить тот день. Лялю сильно тошнило, и потом тебе хозяин устроил скандал.
- Не знаю, - буркнул парнишка, покраснев.
Да уж, сосудистая реакция у него никуда не годится, за две минуты лицо поменяло три оттенка: синий, белый и красный. Коле надо закаляться, обливаться холодной водой и заниматься спортом, иначе к сорока годам он рискует заработать гипертонию.
- Деточка, - улыбнулась я, словно голодный крокодил, увидавший беспомощного жирного щенка, - маленький мой! Ну посуди сам, что плохого в этом адресе? Тем более что Маргарита Федоровна умерла, никакие неприятности никому не грозят. А вот если не скажешь... Тогда не поленюсь сообщить Игорю Филипповичу, что его шофер использует "БМВ" в личных целях, катается на нем по городу, возит девушек легкого поведения, представляется хозяином фирмы.