Впрочем, яблоко от яблоньки...
Но тут поезд подкатил к нужной нам остановке, я вытолкала Ваньку на перрон.
- Глагол ё... говорить нельзя, понял?
- Ё... не глагол, - влез Куприн, - а, на мой взгляд, прилагательное. Я обозлилась.
- Какая разница! Нельзя, и все!
Глава 12
В поликлинике оказалась очередь. Ванька начал сновать между креслами, задевая подлокотники. Люди вздрагивали. Потом мальчишка придумал иную забаву. Он разбегался и с диким визгом скользил по кафельному полу. Издавая оглушительный звук, Ваняша ухитрялся перекрывать неумолчный вой бормашин и вопли висящего под потолком телевизора. У меня заболела голова. Старуха с раздутой щекой, сидевшая через два стула от Куприна, недовольно поморщилась:
- Зачем ребенка с собой притащили? И так тошно, а тут он мельтешит. Я промолчала.
- Наверное, оставить не с кем, - ответила девушка, стоявшая у двери в кабинет.
- Один посидит, - ринулась в бой бабка, в силу возраста ненавидящая всех здоровых, веселых и счастливых, - эка беда! Нас родители с года бросали, и в поле. Так мы и избу убирали, и коров доили, и щи варили! Я замуж выходила - все умела, а нонешние! Тьфу, только ноют: "Баба, купи конфетку". Накось выкуси! У меня-то не было ничего, и тебе не дам!
- Поэтому вы такая злая, - вздохнула девушка, - понятно, комплекс нереализованных желаний!
- Сама ты проститутка! - обиделась ничего не понявшая бабка. - Одела юбку по самую не хочу и стоит, сесть боится!
- Идите вперед меня, - предложила нам девушка, когда из кабинета вышел пациент, - что мальчишку мучить.
Я быстро втащила Куприна внутрь и всунула в кресло. Бледный до синевы, муж уставился на аккуратно разложенные никелированные железки и стиснул покрепче зубы. Врач, милая женщина лет тридцати пяти, сказала мне усталым голосом:
- Лучше в коридоре подождите, мужчины при женах всегда капризничают.
Я пошла к двери, слушая, как она приговаривает:
- Ну, ну, откроем ротик, только посмотрю, вот, видите, руки без инструментов. Дергаться не надо, вас плотно привязали, мы мужчин всегда к креслу привязываем, деваться некуда...
В коридоре продолжали ругаться девушка и бабка. Ванька нарезал круги по залу. Его круглая смышленая мордашка была до ушей перемазана шоколадом. Кто-то угостил ребятенка конфетами. Я втиснулась в кресло и попыталась отключиться. Время тянулось, словно скучный урок, каждая минута превращалась в час. Наконец дверь приотворилась, и высунулась медсестра.
- Следующий!
- Ты их пропустила, - взвилась бабка, - ступай взад.
- Сама туда иди!
- Проститутка!
- Старая карга, чего сюда заявилась?
- Зубы лечить, - неожиданно мирно ответила старуха.
- Зачем они тебе, злыдня, манную кашу жевать? - хихикнула девушка и проскользнула в кабинет.
- А где мой муж? - удивилась я. - Он не выходил.
- На топчанчике лежит, - насмешливо пояснила медсестра, - в обморок упал. Ему Нинель Митрофановна укольчик сделала, чтобы зуб вырвать, а он и грохнулся после этого! Да не волнуйтесь, у нас мужики частенько чувств лишаются. Слабые они очень, нежные, не то что бабы. Нам аборт без наркоза - тьфу!
Не слушая глупые речи, я отпихнула ее и вбежала в кабинет.
Куприн цвета обезжиренного молока полулежал на кушетке.
- Тебе плохо!!!
- Ужасно, - прошептал муж, потом поднес руку к губам и в страхе воскликнул: - Ой, кровь идет!
- Естественно, - успокоила его докторица, - зуб я все же успела удалить.