Только все поумирали: и муж мой, и дочь. А сын - алкоголик, раз в месяц является, когда пенсию выдают, и ругается, что я ему на бутылку не отсыпаю.
- Эй, Петровна, - заорала с лестницы Люся, - дуй сюда, в двенадцатую комнату!
- Ну, спасибо тебе, - с достоинством кивнула бабушка и уползла.
Я осталась стоять посреди длинного грязного коридора, куда выходило невероятное количество дверей.
- Ищите кого? - поинтересовалась вернувшаяся Люся.
- Да, заведующую.
- А зачем вам?
- Хочу сюда тетку определить.
- Ну, - засмеялась Люся, - не так это просто, кучу бумаг собирать надо.
- Даже в платное отделение?
- Так вы за деньги? - страшно оживилась Люся. - Ступайте на третий этаж, комната тридцать восемь. Там Вероника Глебовна сидит. Денежными пациентами она занимается.
Стараясь не дышать глубоко, я поспешила по коридору к виднеющейся вдали лестнице. Окружающая обстановка действовала угнетающе. По протертому до дыр, потерявшему всякий цвет линолеуму двигались, словно тени, замотанные в рванину старушки. Очевидно, администрация экономила на всем. Путь мой лежал мимо многочисленных комнат, двери в которых были открыты нараспашку. Обстановка напоминала тюремную. Железные кровати, выкрашенные краской невероятного колера, этакой помесью между грязно-зеленым и мрачно-серым. Постельного белья бабушкам не давали, впрочем, занавесок тоже не было в помине, а столы были накрыты газетами. Чем дальше я шла по коридору, тем сильней сжималось сердце. Господи, не дай бог оказаться в старости в подобном месте! Уж лучше сразу умереть!
Ноги пронесли меня мимо столовой, в нос ударил отвратительный запах тушеной кислой капусты и чего-то тошнотворного. Я взлетела на второй этаж и чуть не скончалась от вони, которую издавал находящийся по непонятной причине на лестничной клетке туалет. Зажимая нос рукой, я добежала до третьего этажа и покачала головой. Перед глазами нарисовалась иная картина, и до носа долетали другие запахи.
Старикам, у детей которых нашлись деньги на оплату пребывания своих родителей в приюте, сегодня на обед явно варили курицу. Крепкий аромат свежего бульона плыл впереди меня. Под ногами уютно поскрипывала ковровая дорожка, стены радовали глаз розовой краской, и попавшаяся по дороге медсестра не глянула волком, а, ласково улыбнувшись, поинтересовалась:
- Ищете кого?
- Веронику Глебовну.
- А вот эту дверцу толкайте, там она, - снова улыбнулась женщина и крикнула: - Степанида Власьевна, голубушка, вы зачем в коридорчик босиком вышли? Не дай бог простудитесь. Давайте носочки одену, тепленькие.
Вымолвив эту фразу, медсестра осторожно взяла под руку старушку абсолютно безумного вида и повела в палату. Я тяжело вздохнула, а еще говорят, что иметь деньги стыдно. Ей-богу, тем, кто это утверждает, следует заглянуть в Репнево, сначала в муниципальное, а потом в платное отделение.
Вероника Глебовна походила на царицу Екатерину. Такая же полная фигура, величественная осанка и белые пухлые ручки, унизанные перстнями. При виде меня она улыбнулась только губами, глаза заведующей остались настороженными, холодными.
- Вы ко мне? Слушаю.
Я решила седлать коня на ходу и заявила:
- Обратиться в ваш дом меня надоумил Ежи Варфоломеевич Отрепьев.
В лице дамы растаял лед. Она улыбнулась еще раз, теперь уже по-человечески.
- Очень приятно. Что-то он давно не навещал Полину.
Я постаралась изобразить, будто нахожусь полностью в курсе дела.
- Да занят был.
- Ясное дело, - вздохнула Вероника Глебовна, - работает, святой человек, так о жене заботится.