- Вы были один почти весь день, не так ли? - улыбнулся Крейн. - Хотите побыть немного в компании?
Он подошел к открытому окну и остановился перед ним, заложив руки за спину. Эллис уставился на белые, накрахмаленные манжеты и вдруг увидел
на них пятна крови. Он почувствовал, что слабеет, и почти потерял сознание.
- Я полагаю, вы это сделали сами? - спросил Крейн, чуть дотронувшись до шрама Эллиса. - Для этого нужна смелость. Не думаю, чтобы я так
высоко ценил свою жизнь, чтобы причинять себе такую боль и увечье... Странный вы парень, да?
- Я не понимаю, о чем вы говорите, - грубо оборвал его Эллис. - И почему вы оставляете меня одного? Я болен. Неужели вы не видите, что я
болен?
Крейн уселся в кресло возле постели.
- Когда я служил в королевских ВВС, то слушал ваши передачи по радио. Мы все слушали. Вы заставляли нас смеяться. Конечно, я понимаю, что
это не вы писали тексты. Они платили вам, Кашмен. Расскажите обо всем, это так интересно.
- Я не Кашмен, - хмуро ответил Эллис. - Откуда вы взяли это?
Крейн улыбнулся:
- Голос! Ваш голос. Это - безошибочно. А чего вы боитесь? Я не собираюсь выдавать вас полиции. Я не верю в так называемое правосудие.
Прежде всего это - одна из форм мести. Сейчас вы безвредны, Кашмен. Вы можете только скрываться. Если я вас выдам, вы будете повешены. Что это
даст? Вы имеете право на свою унылую маленькую жизнь. Я не верю, что вы понимали, что творили. Вы неумный человек. Я допускаю, что вы удрали из
армии, а “гансы” дали вам легкую работу. Вы думали, что они победят, и поставили на них. Любой слабоумный без чувства долга и любви к родине
сделал бы то же самое.
Неожиданно он засмеялся, закинув голову:
- Я - последний человек, который может говорить о чувстве долга. Внутри себя мы все предатели. Вы помните, что сказал Сафки: “Я не верю в
закон и порядок”. Я верю, что любой из нас не упустит случая устроить свою судьбу. Я думаю, что мы преуменьшаем опасность, отрицая наличие
преступных импульсов. Я полагаю, что следовало бы взглянуть на это с точки зрения секса. Я не верю ни в право, ни в справедливость. Все это
красивые слова, и придуманы они ограниченными людьми. Мы все считаем, что имеем свободную волю. Если кто-то украл мое пальто - я украду пальто у
кого-то еще. Если кто-то убил моего брата - я убью сестру убийцы. А вы не согласны?
- В чем дело? - изумленно спросил Эллис. - Я же сказал вам, что я не Кашмен. Я - Дэвид Эллис. Оставьте меня в покое: я болен.
- А вы разочаровываете меня, - покачал головой Крейн, - Я думал, что моя концепция жизненной философии заинтересует вас. Большинство людей
полагает, что я шучу, и им так спокойнее. Плохо, что вы испугались. Не надо бояться за свою шею: я не выдам вас, Кашмен.
- Я же сказал вам, что я не Кашмен! - крикнул Эллис, приподнимаясь на кровати.
- Сафки только что был здесь, верно? - неожиданно спросил Крейн. - Я видел из другого окна, как он пересекал лужайку, Эллис замер.
- Говорите, говорите, - сердито пробормотал он, только и умеете, что болтать.
- Он сказал вам, чтобы вы удирали, - сказал Крейн, и глаза его насмешливо заблестели. - Но как вы сможете это сделать? Вам отсюда не
выбраться. И ей тоже.
Эллис сжал кулаки.