– Что у тебя, Ларион? – спросил вновь прибывший, обмахиваясь шапкой.
Они давно на «ты». Почти ровесники, молодые дворяне, с юных лет в армии – оба начинали рядовыми в Кубанском Егерском корпусе. Вместе, как говорится, не один пуд соли съели. Чего им друг другу выкать?
– Татары, Пётр. Чуть меньше тысячи, – ответил Дьячков, успевший сам подняться на холм и осмотреть неприятельское войско.
– Все конные?
– А то как же.
– Фальконеты есть?
– Нет, вроде. По крайней мере, я не заметил. Вряд ли Угурли-ага будет их таскать.
– Согласен, даже если там не он.
– Больше некому. Карягин-то где?
– Следом идёт. Батальону, сам понимаешь, немного дольше собираться.
– Понимаю, только Угурли-ага уйти может.
– Верно говоришь, Ларион. – Котляревский хлопнул товарища по плечу. – А мы с тобою на что? Свяжем его боем, пока батальон подтягивается. Значит так, выходим из ущелья в походном порядке, делая вид, что совсем не ожидали встретить здесь неприятеля. Поспешно перестраиваемся в каре. Увидев, как нас мало, татары обязательно нападут, вот увидишь. После отбития атаки отступаем. Что сделает враг?
– Известно что. Перекроет ущелье, чтобы не дать нам уйти.
– Виват! – Взмахнув шапкой, Пётр нахлобучил её на голову. – И тогда мы атакуем во фронт, а подоспевший батальон с тыла.
– Годится, – улыбнулся Дьячков. – Только я в передовом фасе.
– Так вперёд… – Котляревский отошёл к солдатам. – Ну как, ребята, успели отдохнуть?
– Уж лучше вовсе не отдыхали, вашскродь, – отозвался весело кто-то из егерей. – Так бы и топали, не сбивая охоту, да басурман штыком кололи.
– Будет тебе, Сидоров, и штык, и басурмане… Прошу господ офицеров ко мне!
Когда подошли командиры взводов, Пётр кратко посвятил их в свой план. Указал каждому место в боевом порядке. Убедившись, что все уяснили задачу, быстро закруглился:
– Стройте солдат во взводные колонны…
Впереди ехали казаки, не сильно удаляясь, чтобы вовремя спрятаться за пехоту. Следом шагали егеря капитана Дьячкова, дальше – сотня Котляревского.
Завидев русских, татары загалдели. Повскакивали на коней и всей толпой ринулись на колонну, которая торопливо перестраивалась в каре. Коробка получилась небольшая, что в немалой степени раззадорило неприятеля, уже мнившего себя победителем. Улюлюкая, всадники неслись прямиком на выставленные штыки. Первые выстрелы, как и предполагалось, не смогли охладить их наступательный порыв.
Сделав три залпа, русские пошли вперёд, навстречу несущейся коннице. Для татар это было в диковинку. Обычно враг, если его меньше, бежал без оглядки, стараясь поскорее скрыться. Эти же прут напропалую, словно страха в них нет.
Сшиблись…
Три хлипких шеренги пехоты, ощетинившихся стальными штыками, не дрогнули, не прогнулись. Наоборот! Налетевшая конница рассыпалась, потеряв сразу несколько десятков человек. Нет, не прост враг. Нахрапом его не возьмёшь.
Неприятельские всадники обтекли строй, успокаивая израненных коней. Теперь они за спинами русских.
– Каре, стой! – скомандовал Котляревский. – Кру-гом!
Задние шеренги стали передовыми. Пётр оглянулся на Дьячкова, весело крикнув:
– На этот раз я в голове! – И тут же скомандовал: – Вперёд мааарш!
Коробка двинулась обратно.
Татары атаковать не спешили. Заняли высоты у выхода из ущелья. Приблизившихся русских встретили беспорядочной пальбой.
– В штыковую, братцы! Ура!
Егеря побежали, подхватив клич. Быстро взобрались на холм и ударили в штыки. Слева и справа выкатились казаки, зловеще раскачивая опущенными пиками. Ещё не веря, что не может победить горстку врагов, Угурли-ага отчаянно сопротивлялся. Однако его нукеры отступали. А тут вдруг сзади грянули выстрелы. Откуда ни возьмись появился другой русский отряд, более крупный. В ущелье он, что ли, прятался?
Неприятеля рассеяли. Ночью Угурли-ага снова ушёл в горы за верховья Шамхора, очистив аврюмские кочевья. А утром в лагерь Карягина явились агалары из тех кочевий. Винились, что приняли у себя ханского сына. Ну да, не примешь его, когда с войском пришёл. Как снег на голову свалился.
Карягин простил. Потребовал только, чтобы кочевники подтвердили присягу, данную ими на верность Государю императору, и, поразмыслив, переселил их ближе к Елизаветполю.
Глава 3, в которой Карабагское ханство вступает в российское подданство
18 января 1805 года
Ганжинский округ, Елизаветполь, штаб-квартира шефа 17-го Егерского полка
За окном шёл снег. Падал крупными хлопьями, скапливаясь на земле мокрой кашей, которую месили ногами люди и кони.
Кто бы знал, какой вредный климат здесь, в Ганже, ждёт русского, по сути северного человека. Слякотная зима и неимоверно жаркое лето вызывали болезни. Да что там болезни – настоящие эпидемии. По лету в городе царила неимоверная духота. Совершенно нечем дышать. Батальоны приходится выводить в предгорные сёла, где хоть немного прохладнее. Оттого идея использовать ханский дворец под казармы не прижилась.
В гарнизоне бушует лихорадка, буквально выкашивая людей. Из сорока обер-офицеров только тринадцать в строю. Унтеров едва ли половина от списочного состава. Рядовых целой роты не достаёт, а музыкантов, тех и вовсе меньше трети.
Карягин тяжко вздохнул. Кабы виноватым его не сделали. Придётся ещё отвечать перед главнокомандующим, дескать, довёл подчинённых до ручки. Одно утешает – боевой дух в полку по-прежнему высок. Любую задачу поставь, егеря в лепёшку расшибутся, но выполнят.
«Лекаря всё же у него выпрошу. Пусть разбирается с этой напастью».
…В дверь постучали. Не получив ответа, в комнату заглянул поручик Павленко, новый адъютант вместо тяжело заболевшего Патрижицкого, не так давно ставшего штабс-капитаном. Того тоже лихорадка одолела. Совсем измучился. Судя по всему, последние деньки доживает. М-да, жаль парня.
– Ваше превосходительство, здесь майор Лисаневич.
– Зови, – равнодушно бросил Карягин, продолжая смотреть в окно.
Он сам вызвал майора, чтобы поручить ему важное дело. С главнокомандующим всё давно согласовано.
– Здравия желаю, ваше превосходительство! – придерживая шпагу, шагнул через порог высокий, статный Лисаневич.
На сапогах разводы. Видно, что грязь вытирал. Мокрую шинель оставил, видать, в прихожей.
– Здравствуйте, Дмитрий Тихонович. Присаживайтесь. – Карягин показал на кресло. Дождавшись, пока майор усядется, сразу перешёл к сути: – По приказу главнокомандующего вы отправляетесь в Карабагское ханство к тамошнему владетелю Ибрагим-хану.
Сев напротив, полковник выжидательно посмотрел на Лисаневича. Тот оставался подчёркнуто спокойным, не выказывая нетерпения или заинтересованности.
Покряхтев, Карягин продолжил:
– Знаете, наверное, что год назад его сиятельство предложил карабагскому хану защиту русскими войсками. Так вот, хан ответил согласием.
– Долго же он собирался, – одними губами улыбнулся Лисаневич.
– Это важный политический вопрос. Можно сказать, судьбоносный. Быстро его не решишь. К тому же обладание Карабагом выгодно не только нам, но и Персии. Наверняка персидский шах склонял Ибрагима на свою сторону. Тому пришлось хорошенько всё взвесить.
– Лишь бы это не оказалось банальной отговоркой, имеющей целью избежать нашего похода на Карабаг. Возможно, предложение персиян тоже было принято. Азиятцы, как мы ни раз убеждались, зачастую ведут двойную игру.
Да, не зря он выбрал для этого поручения именно Лисаневича. Умный офицер, хорошо разбирающийся в особенностях местной жизни.
– С этим не поспоришь, – кивнул Карягин. – Только персидский шах, похоже, начал не с того. Он отправил в Карабаг значительное войско со своим военачальником Абдул-Фет-агою. Хотел, как видно, силой принудить Ибрагим-хана предаться Персии. Не получилось. Карабагский владетель наголову разбил их у Дизана.