– Спасибо.
Марья Петровна вся заулыбалась, смущённо махнула рукой и на дряблых щеках её показался румянец. И не нужно никаких дорогих подарков старым людям, им нужно одно – внимание. Доброго слова порой достаточно, чтобы наши милые бабушки и дедушки почувствовали себя прекрасно.
– Тю! – засмеялась женщина. – Ну, ты погоди, вот сейчас Шурочка придёт и осмотрит тебя! А ты отдыхай, отдыхай пока…
Рома снова положил голову на подушку и прикрыл глаза. В затылке всё ещё стучало, да и самочувствие было паршивое. Парень надеялся вздремнуть, но стоило ему уснуть, как Марья Петровна вернулась вновь. Теперь уже не одна: рядом с ней стояла молодая девушка с удивительно рыжим цветом волос. Такого Кострову видеть ещё не приходилось: яркий, насыщенный, от него даже как-то тепло становилось, что удивительно. Длинная чёлка закрывала правый глаз. Тонкие руки были как-то неловко сцеплены впереди, а чуть сутулая фигурка вызывала ощущение… хрупкости? Да, это определение явно подходило – казалось, коснёшься её слишком грубо и неосторожно, она так и рассыплется на мелкие кусочки.
– Рома, вот, моя внучка – Шурочка, – сказала Марья Петровна. – Шурочка, это Рома, больной наш. Мне вас оставить?
– Мне бы руки помыть, – довольно тихо сказала девушка.
– Идём, я провожу.
Скоро Шура вернулась, но уже одна. Рукава свитера были закатаны по локоть, в бледных пальцах она сжимала всё тот же градусник. Подставив стул к кровати больного, уваленный грязной одеждой, она лишь слегка поморщилась. Сев, девушка деловито осмотрела горло юноши, язык, прощупала пульс, а затем измерила температуру.
– Температура в норме, – сказала она, сдувая чёлку, чтобы лучше видеть.
И только сейчас, вглядевшись в её лицо, Рома заметил, что обычно скрытый чёлкой глаз её зелёный, тогда как другой – светло-карий. Никогда он не видел такого явлению у людей вживую!
– У вас гетерохромия? – спросил Костров.
Это было первое что он сказал с тех пор, как вошла Шура.
– Да, – она смутилась и чуть тряхнула головой, чтобы чёлка вновь упала на глаз. – Увлекаетесь биологией?
– Немного, – пожал плечами Рома. – Сейчас больше интересуют точные науки, но в школе и дня без биологии прожить не мог.
– Ясно. Что конкретно вас беспокоит? – с какой-то важностью отрезала девушка.
– Голова болит.
– У вас были какие-нибудь расстройства в последнее время?
– Были. И не раз, – усмехнулся Рома. – И наверняка ещё будут. Как и хорошие моменты, в принципе.
– Не надо так говорить.
– Вы суеверны?
– Вовсе нет. Научно доказано, что плохие мысли могут ухудшать самочувствие человека. Нужно мыслить позитивно.
– Позитивно? Если, как вы говорите, мыслить только позитивно, то многое можно упустить или не исправить. А всё просто потому, что ты сидишь и думаешь: «Вот-вот всё будет хорошо! Нужно только подождать!».
– А я и не говорю мыслить только позитивно. Просто отметать такие мысли, как: «Я неудачник», «Я урод» или «Сейчас всё хорошо, но завтра непременно будет плохо» – она мельком взглянула в лицо пациенту. – Советую прислушаться. Любая наша мысль влияет на работу организма. И что будет с организмом, если думать только о плохом? Да и вообще, на жизнь это влияет… Нужно видеть позитив, – она тяжело вздохнула, видя, как приподнимается одна бровь юноши, и как скептически он складывает губы в полу ухмылку. – Мало того, что вы – скептик, так ещё и очень впечатлительный и мнительный человек. По вам сразу видно.
– Что за пропаганда? – рассмеялся Рома. – Вы предлагаете мне стать позитивным человеком. А что делать, если я пессимист? И я вовсе не мнительный!
– А, так значит, с остальным вы согласны? – усмехнулась Шура. – Поверьте, я общаюсь с множеством людей каждый день и вижу, как пессимистов, так и оптимистов. И знаете, что? Пессимисты гораздо медленнее выздоравливают.
Костров поджал губы.
– Вам уже лучше, кажется?
Юноша задумался, прислушиваясь к собственным ощущениям. Головная боль действительно притупилась. Однако он не хотел так сдаваться и, состроив гримасу великого мученника, вновь опустился на подушку.
– Нет, мне всё так же плохо, – солгал он.
– Вот как, значит? – улыбнулась девушка. – Ладно, пойду к бабе Маше.
Совершенно неожиданно для Ромы, она встала и, поправив свитер на худых плечах, двинулась к двери.
– Эй, куда вы? – поднялся «больной». – Даже лекарства не посоветуете?
– А что, есть лекарство от «воспаления хитрости»?
– «Воспаления хитрости»? – возмутился Костров. – Да я реально плохо себя чувствую!
– В таком случае – положите голову на подушку и замолчите, – строго отрезала Шура, и, после секундного молчания, добавила со сдержанной улыбкой: – Должно полегчать.
Рому словно холодной водой окатили. Он сразу замолчал и с интересом поглядел вслед этой, казалось бы, хрупкой и беззащитной девушки. Сначала ему казалось, что она не способна за себя постоять, но последние две реплики здорово удивили его: в них особенно сильно чувствовался характер.
Глава II
На следующий день, полный сил, Рома вышел из душного общежития и направился в поликлинику. Погода здорово испортилась и уже накрапывал дождь, небо заволокло тяжёлыми тёмными тучами, но солнце кое-где безуспешно пыталось пробиться сквозь плотную завесу. Такие места были особенно красивы: облака белели и приятно светились, но всё же не сдавались и преграждали желанному для людей свету путь.
Узнав у Марьи Петровны, где работает Шура, Костров направился туда за справкой. Он надеялся на её помощь. Нужно утереть нос этому противному старику Дмитрию Семёновичу! «Теперь уж у меня будет доказательство! – думал он. – И Дмитрию Семёновичу нечего будет мне сказать». Рома вообще не любил оказываться в неудобных положениях, а особенно в таких, когда один неверный шаг – и тебя выгонят из института. Прощай, так сказать, студент, и здравствуй, стройка! Нет, Костров хотел получить хорошую профессию, да и просто спокойно провести все эти годы.
Погружённый в свои мысли, юноша дошёл до поликлиники. Много здесь было человек. В основном пожилые люди, да матери с детьми. Засунув руки в карманы брюк, словно закрываясь от всяческих шумов, которые всегда раздражают интровертов, любящих тишину и покой, Костров огляделся в поисках своей новой знакомой. Однако в холле её не было.
– Молодой человек, может, вам помочь? – спросила одна из медсестёр, что сидела на диванчике в стороне.
– Да, пожалуй, – пожал плечами Рома.
Девушка кокетливо улыбнулась и, не торопясь особо, подошла.
– Чем могу помочь? – спросила она.
– Мне бы к врачу попасть. Справка нужна в университет.
– Вызов делали?
– Нет. Но, может, и без этого мне дадут справку?
– А как вас зовут? – последовал встречный вопрос.
– Роман.
– Рома, значит, – медсестра игриво намотала длинную каштановую прядь на палец. – Ну пойдёмте, Рома.
Из холла было только три пути: направо, налево и выход, что располагался позади. Герои наши пошли налево по заполненному людьми узкому коридору. Кострову крайне не нравилось, что многие кашляют, порой даже не закрывая рот, разговаривают и вообще… дышат. Воздух казался каким-то спёртым и неприятным, отчего хотелось скорее выйти на улицу. В очередной раз поморщившись, парень поглядел на ведущую и задумался, что ей, наверное, плевать на всё это. Неужели это он один настолько не любит находится в обществе? И в узком пространстве!
– А меня Вика зовут, – представилась она, коротко глянув на него из-за плеча.
– Рад знакомству, – быстро вставил парень.
– Взаимно, – и снова кокетливая улыбка. – Вот мы и пришли. Подождите-ка…
Она ловко скользнула за выбеленную дверь, так, что никто и возмутиться не успел, что, мол, «вне очереди – не пустим!». Прошло несколько минут, и она так же быстро и незаметно вышла обратно в коридор.
– Ждите. У Михаила Александровича пациент, – затем Вика поглядела на очередь, что столпилась у двери и заключила: – Очуметь! И вы, судя по всему, будете пятым. Ну-ну, Роман, не грустите, – она хихикнула, заметив, как он сник. – Я могу побыть с вами пока. Если хотите, конечно.