Опустившись на одно колено, он разорвал на груди паренька рубашку. Пузырящаяся рана обнаружилась под левым ребром, некрасивая, неопрятная. Пули у местных – в оболочке из мягкой меди, да с медным же пояском, – при попадании тут же деформировались, сокрушая кости и внутренности. Жестокое оружие. Грязное. Алекс поднял голову, поймал встревоженный взгляд Хмеля, медленно покачал головой.
– Легкое, – сказал он.
Словно в подтверждение его слов парнишка закашлялся, захлебываясь густой розовой пеной, снова попытался вдохнуть, но не смог, захрипел. Сейчас бы сюда вертолет с врачебной бригадой, кислород да реанимацию или что там в таких случаях положено. Но нет в Центруме вертолетов, нет и врачей с волшебным чемоданчиком. Ни хрена тут, по большому счету, нет. Даже мешок с таблетками, что лежит сейчас в телеге, – и тот не поможет. Ничего не поможет.
– Отвернись, – попросил Хмеля Алекс.
Неудобный на «калаше» переводчик огня, пятка на тугом селекторе маленькая, палец порой соскальзывает, когда пытаешься переключить режим на одиночные.
– Эй, ты чего? – выпучил глаза Гольм, бросился вперед, повис всем своим весом на автомате, вцепившись ладонями в ствол. – Ты же его убьешь!
– И тебя убью, сука, – мрачно пообещал Алекс, – отвали.
Эльбар всхлипнул как-то совсем по-детски и затих. Огромные глаза по-прежнему смотрели в укутанное низкими тучами небо, но смотрели уже иначе, откуда-то издалека, словно сквозь толщу прозрачной родниковой воды.
– Умер, – констатировал Гольм и звонко шмыгнул носом.
– Возьми бинт в подсумке, перетяни Петру руку, – скомандовал Алекс. – Чего застыл?
– Н-не могу, – мотнул головой клондалец. – Я крови боюсь.
Хмель откинул рыжую голову назад и беззвучно захохотал, но тут же скорчился от боли. Матюгнувшись, Алекс полез в собственный поясной мешок, пошарил там, вытащил медпакет, рванул зубами тонкую ткань.
– Он неожиданно на нас вышел, – принялся рассказывать Хмель, и Алекс отметил, что тот на время перестал заикаться после пережитого стресса. – Я из-за скалы вылез, велел ему остановиться и показать татуировку. А тот с ходу палить начал, я даже опомниться не успел. Вот, зацепило маленько. Он, скотина, меня как в тире расстреливал.
– А эти? – Алекс кивнул в сторону по-прежнему стоявшей неподалеку телеги.
– Позже приехали. Стрелок за валунами залег, лупил короткими очередями. Когда телега появилась, Эльбар им навстречу выглянул, хотел предупредить, чтобы на рожон не лезли. А те тут же огонь открыли. Парень первую пулю и словил.
– Местные решили отбить у пограничников контрабандиста? – недоверчиво хмыкнул Алекс. – Никогда раньше такого не было.
– Вот и я говорю… Ай!
– Терпи. – Он потуже затянул на рукаве Хмеля узел. – Кровотечение сильное. Башка не кружится?
– Маленько…
– А сам-то «контрабас» куда делся?
– Свалил, – поморщился Хмель. – Патроны кончились, он открыл портал и дал деру. Груз тут бросил.
– Понятно, – резюмировал Алекс, хотя, конечно, в сложившейся ситуации ему было непонятно очень и очень многое. – Готир, хватай Эльбара под руки и помогай тащить в телегу.
Гольм молча подчинился, дождавшись, пока Алекс ухватится за торчащие из коротких штанин тощие лодыжки. Щуплое и худое тело паренька почему-то показалось ему неимоверно тяжелым.
* * *
Доктор, спешным порядком доставленный из Антарии, был хмур и мрачен:
– Рану я обработал, но больного нужно немедленно переместить в стационар. Травма опасная, он может потерять руку.
– В столице есть врачи, которые в состоянии помочь? – поинтересовался Ударник, внимательно наблюдавший за манипуляциями лекаря со стороны.
– Не советовал бы я вам сейчас соваться в столицу, ребята… – Эскулап тряхнул седой челкой и принялся собирать инструменты в объемистый кожаный саквояж. – Неспокойно там. И опасно, особенно для иномирцев. Люди всякое говорят…
– Например? – Калька сидела на тахте, поджав ноги, и задумчиво чесала за ухом огромного кудлатого пса по кличке Дивный, положившего слюнявую морду ей на колени.
– Например, о том, что уроженцам чужих миров в Клондале не место, – обернулся лекарь к девушке. – О том, что пограничники жируют на торговых пошлинах, отбирая доход у коренных жителей Центрума. О том, что землян давно пора поставить на место.
– Удивительно, – хмыкнул Ударник, – значит, сотню лет мы прекрасно уживались бок о бок и теперь вдруг стали врагами? С чего бы это? Ваш гонорар, док.
Он отсчитал из толстой пачки несколько желтоватых ассигнаций клондальского государственного казначейства и протянул эскулапу. Тот благосклонно принял подношение, важно кивнул и убрал купюры в карман жилета.
– Благодарю, молодой человек. Еще ходят слухи, будто близится война с Сурганом. Они претендуют на земли в южном Клондале, где проживает множество их соплеменников. С учетом недавних событий в Аламее это вполне может быть правдой.
– Да ясно же, что кто-то специально воду мутит! – воскликнула Калька. – Не может это все происходить просто так.
Иван, которого коллеги-пограничники по старой привычке продолжали называть Ударником, прекрасно понимал, о чем говорит доктор. Пару месяцев назад Сурган при поддержке дружественной Онелли напал на соседнюю Аламею, вызвав нешуточный переполох в высшем руководстве всех прочих континуумов Центрума. Первое время сурганские войска долго и беспомощно топтались возле Ахтыбаха, но вскоре все же захватили столицу и теперь уверенно продвигались в глубь вражеской территории. Не нужно быть экспертом в геополитике, чтобы понимать: на этом воинственный Сурган не остановится.
За окнами темнело, и доктор, вежливо распрощавшись, отправился восвояси, оседлав гнедую лошаденку, что терпеливо дожидалась своего хозяина возле крыльца.
– Как сказал бы Старик, в первую очередь нужно искать, кому это выгодно, – подал голос скромно помалкивавший до этого Готир Гольм.
При упоминании Старика Иван погрустнел еще больше. Бывший начальник заставы, которого все здесь знали под этим незамысловатым прозвищем, собирался на восьмом десятке лет забросить суетную пограничную службу и отправиться в Мюнхен к дочери и любимым внукам. Не собрался. Дочь позвонила Ударнику сама, оставив короткое сообщение на домашнем автоответчике, которое тот прослушал, когда в очередной раз ненадолго наведался из Центрума в Москву. Перемотав запись, прослушал послание еще раз, а потом, не переодеваясь, рванул по давно знакомому адресу в Большой Гнездниковский переулок. Дочь – высокая худощавая женщина лет сорока, в чертах лица и мимике которой угадывалось что-то давно и до боли знакомое, бобриковское, – любезно согласилась составить Ивану компанию.
Шел дождь, рисуя круги в лужах на асфальте, где-то среди обрамлявших аллею кустов шиповника звонко чирикали воробьи. Свежая могила, засыпанная горой мокрого желтого песка и прикрытая еловым лапником, располагалась почти у самой дорожки, на границе участка. С черно-белой фотографии в простой деревянной раме насмешливо щурился он – профессиональный токарь, командир и начальник шестнадцатой пограничной заставы Клондала, верный друг, наставник и надежный соратник. Старик. Александр Валерьевич Бобриков. «Сердце», – коротко пояснила женщина.
– Ладно, предлагаю не тянуть попусту время. Нужно переправлять Хмеля на землю, – подвел итог дискуссии Ударник.
– А я предлагаю расстрелять его на хрен, – вставил свое веское слово Алекс и, спокойно выдержав направленные в его сторону удивленные взгляды, продолжил: – Подвел потерей заставу. В нарушение устава пограничной службы оставил неопытного пацана без прикрытия, когда тот полез под пули. Упустил контрабандиста, первым открывшего огонь на поражение. Вполне достаточно, чтобы отнести гражданина Петра Петровича Хмеля за баню и доделать то, что не доделал тот парень с набитым таблетками рюкзаком.