Мы проделали обратный путь через окно, и Леня ловко закрыл хитрую щеколду. Снова я не успел заметить, как он это делает. Спрашивать не стал, чтобы не насторожить парня: доверил секрет незнакомому мужику, а тот возьми и окажись вором-домушником.
Успели мы как раз вовремя. Буквально минут через пять после того, как я распрощался с юным видеобизнесменом, вернулась из поликлиники женщина из дома 16. Я с облегчением сдал пост и двинулся к себе на Первомайскую.
Глава 5
Вернувшись домой, я застал совершенно идиллическую картинку: Татьяна за столом во дворе работала на своем мини-компьютере, Лиля сидела рядом и молча смотрела на бегущий по экрану курсор и возникающие с невероятной скоростью слова и строки, а Ирочка хлопотала на кухне, возясь с обедом. В голове мелькнули две мысли одновременно, одна – неприятная, другая – смешная. Я подумал о том, что ведь Рита, работая кинокритиком, тоже очень много писала и вообще работала с бумагами, изучала тексты сценариев и разные рецензии, но никогда я не видел, чтобы Лиля стояла у нее за спиной или сидела рядом и смотрела, как мать работает. Ритина нервозность и злобность создавали на расстоянии трех метров вокруг нее такую ауру, находиться в которой больше пяти минут становилось опасным для психики, и ребенок чувствовал это не менее остро, чем я. Смешная же мысль заключалась в том, что мне вдруг захотелось, чтобы это и была моя семья. Обожаемая, умная, но до конца не понимаемая мною дочь. Толстая белокожая Татьяна со сладкими губами и волнующим чувственным голосом, которая пишет книги и с которой можно поговорить о профессиональных делах. И веселая кокетливая Ирочка, непревзойденная кулинарка, расчетливая экономка, заботливая домоправительница.
Я стряхнул с себя наваждение.
– Чем так убийственно пахнет? – спросил я, заглядывая в стоявшую на огне кастрюлю, в которой что-то кипело.
Ирочка улыбнулась и протянула мне ложку какой-то разноцветной смеси.
– Попробуйте, Владик, я что-то никак не пойму, хватает ли соли. Сама уже так напробовалась, что вкуса не чувствую.
Я попробовал. Вкус был восхитительный, хотя, видит бог, я не смог бы назвать ни одного компонента этой смеси.
– Ирочка, как хорошо, что мы живем в одном доме, а то я мог бы умереть, не узнав, что на свете существует такая вкуснятина.
Она глянула на меня как-то уж очень серьезно и сказала, отворачиваясь и начиная что-то быстро резать большим кухонным ножом:
– Если бы мы не жили в одном доме, вы бы никогда не узнали, насколько ваша Лиля нуждается во внимании и общении со взрослыми. Простите, Владик, это не мое дело, но, по-моему, у вас очень странная жена. Вы же видите, девочке явно не хватает материнского тепла.
Ай да Ирочка! Видно, я ее недооценил, она оказалась куда более проницательной, чем я мог предполагать. Но углубляться в обсуждение вопроса о Рите я не хотел, поэтому стал с преувеличенным вниманием рассматривать приготовленные к обеду миски и тарелки с едой.
– Ира, а это из чего сделано? – спросил я, показывая на нечто глянцево-белоснежное с разноцветными вкраплениями.
– Это творог, взбитый со сметаной и сливками.
– А вот это, цветное?
– Это кусочки персиков, ананасов, клубника, черная смородина.
Я еще некоторое время поотирался на кухне, соблюдая вежливость, и вышел во двор.
– Танечка, как ваши шестьсот строк?
– Уже триста пятьдесят намолотила, – ответила она, не прекращая набирать текст. – После обеда еще два часа поработаю – и можно идти купаться.