Вот уже утекают вверх пузырьки воздуха. Константин плывёт с аквалангом, ищет точку отсчета. По его формуле впасть в состояние транса можно только в определенных координатах и в определенное время. Тишина и давление этой колоссальной массы океанских глубин… Спецскафандр рискует не выдержать. Хотя он сам его значительно доработал, чтобы спускаться не на корабле, а именно вот так. В пыльной влажной мгле подводного мира мелькали размытые непонятные темные образы. А сознание всё больше рассыпалось в этом состоянии. Мешала нехватка кислорода. Костя всё чаще делал вдохи, становилось тяжелее переносить давление. В висках жутко шумела кровь. Глаза стали болеть от напряжения. Был риск повышения внутричерепного давления. Это не хорошо. Костя приостановил и без того медлительное движение и прикрыл глаза. Нужно привести дыхание в норму, иначе ему не хватит кислорода на подъем. Вдох-выдох… Пульс в висках. Вдох-выдох…. Так лучше. Давление ушло, по телу разливался жар, как и должно быть после медитации и работы с внутренней силой. Даже вокруг стало словно светлее. Костя вновь вглядывался в очертания и ошарашенно стрелял глазами. Он совершенно четко помнил, что впереди была темная глыба какой-то скалы, которую он собирался очистить от наслоений и осмотреть. Но сейчас под ним оказалось больше пространства в десять раз, словно дно ушло вниз или Костю вынесло выше. Хотя скала слева осталась та же. Будто подводным течением унесло несколько метров ила и других осадочных пород. Разумовский медленно подплыл ближе к видневшейся светлой глыбе. Эта оказалась обычная скала, но коралловая. Риф? Здесь? Что-то не то с ландшафтом. Разумовский развернулся на сто восемьдесят градусов. Позади оказалась какая-то развалина, из-за которой что-то излучало слабое сияние, словно забытый подводный фонарь. Только парень хотел двинуться в ту сторону, как по затылку что-то шибануло, ввергая во тьму.
Разумовский очнулся. Первой вставшей перед глазами картиной было интересное женское декольте, что в принципе малость успокоило мужчину. Видеть женское декольте гораздо приятнее, нежели какой-нибудь ужас из надуманных страхов. Декольте было от корсета. Парень поднял взгляд на саму обладательницу корсета, которая, как он заметил не сразу, довольно энергично и громко у него что-то спрашивала. Да так требовательно, что он и рад был бы уже ответить, лишь бы его перестали трясти.
– Так! Это точно не со мной! Времени то уже сколько после перехода прошло! – выкрикнула жгучая брюнетка, глядя куда-то в сторону.
– При чём тут с тобой-ни с тобой?! Я тебе просто сказал, что координаты твоей же параллели, и тоже из Сибири.
Слова и звуки для Разумовского звучали как-то странно и по новому, но он понимал речь. Хотя сознание смутно подсказывало, что тут что-то не так
– Э, чувак! Тебя как зовут? – брюнетка заговорила другими словами. Это совершенно точно был другой язык, отличающийся от первого. И этот второй был чистым русским.
Константин стал соображать, где он и что вообще происходит. Он попытался ощутить своё тело. Тело было в норме. Руки и ноги двигались, голова на месте. Он лежит. Привстал и занял сидячее положение. Костя осознал, что внешней оболочки скафандра нет и он остался в одной резиновой поддёвке, что облипала его фигуру неприятным холодком.
– Так! В северные вошла я, в южные – ну понятно кто, их выставили давно. В восточные – ога, в общем… В западные вошел Микель. Живёт себе, волчара… никого не трогает…
– Кха… – фыркнул кто-то рядом, кого ещё не успел узрить Костя. Голос был мужской, молодой, но хрипловатый, словно прокуренный. – Как же… Не трогает… – хохотнул кто-то с явным намёком на любвеобильность трогающего всех позволяющих девушек оборотня.
– Чувак! Ты откуда? – снова перешла на русский брюнетка с яркими голубыми глазами.
– А это интересно… – заговорил очнувшийся от шока Костя на русском.
– Че он бормочет? – спросил Хантер.
Разумовский встал и посмотрел вокруг. Он лежал на диванчике в каком-то кабинете с огромным столом, притыкающимся к столику поменьше. Большие окна, какие-то закрытые шкафы. Похоже на рабочий кабинет.
– Говорит, что интересно ему тут! – перевела испанка.
– Это мутант? – уставился Разумовский на Хантера, что сидел на краю длинного стола и смачно дымил, покручивая мохнатыми ушами.
– Кто? Он штоле? Неко то?
– Неко? От японского «кошка»? А ты говоришь на русском? А почему у тебя испанский акцент? А на каком языке вы говорите между собой? Я не встречал ещё такого наречия. Похоже на какой-то древний, напоминает мне латынь. А это кабинет? Кто меня сюда принёс? А где команда? Я вообще в каком измерении? Не сочтите за идиота, я просто люблю исследовать – и про измерения я совершенно серьёзно. Не надо «скорой», если что.
После всего этого демарша магичка наверное впервые впала в ступор от чужих вопросов. Она ошарашенно пялилась на это белобрысое чудо в аквакостюме и не могла понять, откуда это явление. Она думала – в Сибири она одна такая…
– Шта?! – рявкнула магичка, перекосив личико в неком подобии непонимания и одновременного возмущения.
– А ты не из Сибири случайно? – продолжал допрос исследователь. – А то как-то… мм… что-то знакомое в речи.
– Ну какбэ да.. Но, какбэ объяснить… – промямлила Крис. Неко всё время курил, ухмылялся и молчал. – Ты… – и тут Крис уставилась на своего верного агента. – Так а погоди – он с замещением или без?
– Я пока не понял. Портал показывает физическое перемещение, но в этом мире точно есть его физическая альтерверсия, – Хантер задумчиво пускал сизые кольца дыма. – Возможно я что-то упустил… – агент загасил окурок в маленькой пепельнице и отлип от стола, намереваясь заняться своими прямыми обязанностями. – Я в контору, потом сообщу, если выясню подробности.
– Какая альтерверсия? – встрял любопытный исследователь. – А это кто? Твой работник? В его голосе интонации подчинения. – Константин не понимал Лиферийского наречия, но пристально следил за мимикой ушастого парня.
– Так вот… – пожала плечами Крис, отвечая незнанием на этот вопрос. – Попозже он мне доложит. А пока я тебе Лиферий покажу и в гостинице размещу. В таверну не пущу, наплыв большой. – магичка ревниво осматривала своего земляка. Вдруг Лесма его примет больше, чем её? Кто их знает, этих огненных душ, вот ещё один с холодной Сибири, вдруг темпераментнее её окажется?
– Лиферий? – Костя перестал крутить головой во все стороны и просто удобно уселся, пытаясь стянуть с себя эту холодную мокрую неприятную резину.
– Э! Э-э! – возмутилась стриптизу магичка, но парень не обращал внимания на возгласы.
– Так где я? Ты как раз хотела рассказать, родная, – парень фривольно разрешил даме продолжать его просвещать.
– Лиферий – это наш город. Местный язык как и в этом городе, так и на всём континенте принято называть «лиферийским», ты вскоре вероятно «автоматически» его освоишь, сам же континент называется «на грани миров» из-за пересечения четырёх порталов, ну это уже к географии и по истории лекции. Название «Лиферий» было синтезировано из двух слов. «Лиферия» – слово женского рода, означает растение Primula, баранчики и прочее. Оно взято за основу как символ процветания и сути природы. И старое имя одного из создателей первых гранитных дорог к месту строительства города: Елиферий, мужской род, от греческого (ελευθερία) [eleuteros] «свобода, свободный, достойный быть свободным». Наш город, как и сам континент, рождён по свободной воле, пришедшими высшими существами, рожден ради гармонии между существами, которым были неведомы войны, и ради гармонии с местной природой и местными духами. Первым языком на этой земле и был язык Предтеч. Предтечи не создатели этого мира, как свойственно считать во многих параллелях, они лишь помогли пришедшим существам построить цивилизацию. Историю начала света хранит лишь старый Лабиринт «За Тенью Смерти», да может ещё старец знает, откуда пришли Предтечи, куда ушли, и где теперь тот Мастер, что дал этому миру возможность копить и приумножать знания мира через другие миры. Нам в наследие от них осталась огромная система коммуникаций, энергоснабжения и невероятного объема знания, но к сожалению сам язык Предтеч стал «мертвым». Прибывающие иномирцы вносили свои диалекты, наши управители справедливо решили сохранять в первозданном виде все диалекты, какие появлялись, а язык Предтеч был всё меньше употребим, пока на его основе не родился общий для удобства всех – лиферийский. При этом не один из диалектов не исчезает, так как учитываются интересы всех миров и рас и создаются программы обучения.