Итак, языковой знак четырёхсторонен, четырёхфункционален, и только в таком виде он есть истинный языковой знак, и только в таком виде он существует в мышлении. Хотя практически это никто не ощущает и ощущать не может: это внутренняя, тайная, стихийная работа нашего сознания. Но по-другому эта структура знака и не может существовать. Это можно проверить на самом себе – может ли хоть одно из четырёх звеньев отсутствовать в структуре знака, когда человек пользуется языком в любой его форме (устной или письменной)?
Человек выполняет программу своих действий с реальными вещами заочно, не совершая никаких непосредственных материальных действий или манипуляций с этими вещами и не производя какие-то изменения в самих вещах, а производит лишь мыслительные операции. Это возможно потому, что идеальные образы реальных предметов объективируются во внешней материальной форме, опредмечиваются в материальных знаках. Специфика знаковой деятельности состоит в том, что мы будто оперируем, как кажется на первый взгляд, лишь чувственно воспринимаемыми предметами (материальными знаками – звуками, буквами в слове дерево) вместо других реальных предметов (деревьев). На самом же деле мы оперируем идеальными и образами как тех, так и других в виде их логических форм – первых в виде фонем и графем, вторых – в виде логических понятий. Это тоже предметная деятельность, но деятельность, ориентированная на мысленное овладение другими вещами, имеющая цель оперировать предметами вне самих непосредственно присутствующих, видимых, слышимых, ощущаемых, осязаемых предметов.
Языковые знаки служат заместителями объектов, к которым знаки отсылают. Лишь обозначая предмет с помощью словесных знаков, субъект делает их информативными и превращает в средства мышления, познания, коммуникации. Выполняя указанные функции, языковые знаки и выступают в качестве фактора идеализации внешних предметных операций, превращая их из материальных в идеальные операции, позволяющие схватывать объективное содержание, обобщённо, идеально отражать внешний мир и служить средством организации своего и чужого мышления и коммуникации.
Обозначение предметов с помощью знаков, а их отношений – в виде грамматических знаковых систем и структур, которые тоже суть логические фонемы и графемы, – приводит к тому, что внешняя предметная деятельность свёртывается, превращаясь в знаковую. Знак не просто вещь, а определённое общественное отношение, скрытое под вещной оболочкой. Знак вообще есть общественное отношение, связь людей через посредство знания. Знаки – это не просто вещь, а средство знания, которое за знаком ассоциативно закрепляется в мозгу человека, носителем которого он является. Но знаки обособляются от реального процесса материальной деятельности человека и становятся формой его теоретической деятельности и коммуникации.
Таким образом, к сущностной характеристике знака надо отнести два его величайшие достоинства. Первое из них: ни его материальная субстанциям (звуки, буквы), ни сущность обозначаемого ею предмета, представленной в её семантике, т.е. в логическом понятии (дерево), не имеют ничего общего с предметом, на который они направлены. И то, и другое, т.е. и имя знака, и имя предмета имеют знаковый характер, условны, идеальны, перенесены в мозг и преобразованы в нём из материального мира. Или, как говорил Маркс: «Идеальное есть не что иное, как материальное, пересаженное в человеческую голову и преобразованное в ней». Второе достоинство знака: он создаёт условия свободного обмена мыслями, которые не связаны органически и необходимо с предметами, на которые материальный знак указывает, будучи представленным в мозгу идеально. Невозможно себе представить речь, в которой каждое слово «тащило» бы за собой, кроме указания на сам предмет, ещё и на все его качества, свойства, функции, которыми обладает данный предмет (а такая «научная» точка зрения существует в марксистском языкознании). И материя знака, и материальный предмет входят в мозг человека и продуцируются в нём на выходе в преобразованном виде, только в идеализированной, логической форме – звуки как фонемы, буквы как графемы, а предметы и вещи – как логические понятия.
В этом вся суть знаковости языка. И материя знака, и материальный предмет представлены прежде на уровне чувственного мышления, физической материей. И только в мозгу они становятся идеальными, представленными как логические формы. Нет никакой разницы между материальной формой знака (звуком, буквой) как его идеальной формой в мозгу (фонемой и графемой) и названием материального предмета как его логической формой (понятием). Это одно и то же, но одно и то же только по их названию, а не по их сущности и отражено в модели знака как (2) -» (3). Различие между ними состоит лишь в том, что в первом случае мы имеем дело с мельчайшей логической формой – фонемой или графемой от материи знака (в модели знака это – 2), в другом случае мы имеем дело с более высокой логической формой – понятием о реальном внешнем предмете (в модели знака это – 3).
Идеального в материи знака с самого начала нет, это обычная природная материя, которая преобразуется в идеальное только в мозгу человека и остаётся там на всю жизнь. Как только мы, вооружённые этой же знаковой системой, увидели, услышали и поняли, какая идея скрывается за этой материей, мы тотчас же поняли и эту материю как знак, но как знак только для нас, владеющих этой же знаковой системой. Материальное в знаке только кажется материальным этого знака (хотя на самом деле оно и есть материальное, его можно исследовать инструментально, опытным путём, и без физической материи язык невозможен), на самом же деле оно с самого начала идеальное только для человека, владеющего данным языком. Для человека, не знающего данного языка, любое слово – лишь природная материя, а для знающего этот язык каждое слово соотносит идеальное, логическое понятие, выраженное в этом слове, с определённым внешним предметом, т.е. переходит с абстрактного на уровень чувственного мышления.
Все знаки языка отпечатаны в качестве идеального отражения мира только в языковом сознании человека, знающего этот язык. Языковой знак выполняет знаковую функцию лишь потому, что он выступает в этой роли для субъекта, обладающего мышлением, и для субъекта, владеющего системой данного языка, а вне человека нет знака – это лишь материя. Система идеальных сторон языковых единиц локализована в материи мозга человека, а вне мозга эта система материализуется как система слышимых и видимых знаков и в этой, уже материализованной форме, знаки выступают как идеальное значение, ассоциативно отпечатанное в сознании.
Что общего между знаками (звуками, буквами) корова и реальными коровами? И те, и другие материальны, но чтобы те и другие отражались в мозгу, они должны быть преобразованы в их идеальные двойники. В то же время между знаками и внешними предметами существует различие: количество знаков ограничено в каждом языке, тогда как реальных предметов – безграничное множество. Это является следствием того, что языковые знаки условны, произвольны, не мотивированы, и они могут беспрепятственно обозначь любые предметы, синонимично заменяя друг друга. С этим связано также то, что знаки функционируют только в структурных, грамматических связях друг с другом.
Итак, языковой знак – четырёхфункционален. Что это значит? Когда человек данного языкового коллектива слышит (видит) знакомое ему слово, он слышит (видит), прежде всего, физическую материю знака. Почему оно ему знакомо? Ведь один и тот же звук, одно и то же слово могут быть произнесены говорящим и пишущим на тысячи ладов, в зависимости от обстоятельств, от его интеллекта, ситуации общения и т.д., и тем более – разными людьми. То же самое происходит и с графическими знаками – невозможно встретить несколько совершенно одинаковых почерков. Но слушатель (читатель), тем не менее, узнаёт в разных, несколько отличающихся друг от друга звуках, буквах нечто постоянное, знакомое ему. Он узнаёт звуки и буквы не потому, что они в их материальной субстанции находятся у него в голове: реальную материю невозможно вложить в мозг, в том числе и потому, что мозг скрыт в черепной коробке. Звуки и буквы говорящего и пишущего превращаются в мозгу реципиента в их абстрактные двойники, идеальные, логические образы самого низкого уровня – фонемы, графемы, и более высокого уровня – понятия, суждения, умозаключения. Следовательно, природная материя языкового звука и языковой буквы – двухфункциональна: они и материальны, и идеальны. Но только для человека, в мозгу которого эти стороны знака связаны воедино как материальное в одновременно как его идеальное, и в мозгу которого это идеальное несёт какую-то идеальную, логическую информацию, т.е. является абстрактной, логической стороной данного знака, одним из понятий знакомого ему языка.