— Пусть лучше расскажет доктор Шеппард, — сказала Флора. — Он знает больше, чем я.
И я приступил к подробному пересказу всех фактов, о которых я здесь уже написал. Пуаро внимательно слушал, время от времени вставляя вопросы, но большей частью он сидел молча, уставив взгляд в потолок.
Я рассказал все до того момента, когда прошлой ночью в Фернли Парк мы расстались с инспектором.
— А теперь, — сказала Флора, едва я закончил, — расскажите ему все о Ральфе!
Я заколебался, но ее повелительный взгляд заставил меня продолжить рассказ.
— Вы заходили в эту гостиницу, в эти «Три вепря», прошлой ночью по пути домой? — спросил Пуаро, когда я довел свой рассказ до конца. — А теперь точнее: почему вы это сделали?
Я немного помедлил, тщательно подбирая слова.
— Я полагал, что кто-то должен был сообщить молодому человеку о смерти его дяди. После того, как я ушел из Фернли, в голову мне пришла мысль, что возможно, лишь мистеру Экройду и мне было известно о его пребывании в деревне.
Пуаро кивнул.
— Совершенно верно. Это был ваш единственный мотив, чтобы пойти туда?
— Это был мой единственный мотив, — ответил яхолодно.
— Не было ли это сделано, скажем, для того, чтобы убедиться, что ce jeune homme?[1].
— Убедиться?
— Я полагаю, месье доктор, вы очень хорошо понимаете, что именно я имею в виду, хотя и делаете вид, что не понимаете. Я думаю, вы чувствовали бы себя уверенней, если бы узнали, что капитан Пэтон весь вечер оставался дома.
— Вовсе нет! — сказал я резко.
Маленький детектив грустно покачал головой.
— У вас нет той веры в меня, какая есть у мисс Флоры, — сказал он. — Но неважно! На что мы должны обратить сейчас внимание, так это на то, что капитан Пэтон отсутствует в связи с обстоятельствами, требующими объяснений. Не скрою — это выглядит весьма скверно. И тем не менее, все может объясниться совершенно просто.
— Это как раз то, о чем я все время говорю! — с восхищением воскликнула Флора.
Пуаро больше не касался этого вопроса.
Он решил немедленно ехать в местную полицию. Посоветовав Флоре вернуться домой, он попросил меня проводить его в участок и познакомить с офицером, которому поручено дело.
Этот план был выполнен нами незамедлительно. Инспектора Дэвиса мы нашли во дворе полицейского участка. Вид у него был угрюмый. С ним был полковник Мэлроуз, начальник полиции графства, и еще один человек, в котором, по описанию Флоры («настороженный»), я без труда узнал инспектора Рэглана из Кран-честера.
Я хорошо знаю Мэлроуза. Представил ему Пуаро и объяснил положение. Начальника полиции это явно рассердило, а инспектор Рэглан потемнел, как грозовая туча. Что касается Дэвиса, то он немного отошел, видя, что его начальнику досадили.
— Случай простой, как ясный день, — сказал Рэглан. — И нет никакой надобности вмешиваться в это дело любителям. Подумай вы только, что любой дурак мог бы понять ход вчерашних событий, — сказал он, мстительно взглянув на бедного Дэвиса, — и мы бы не потеряли двенадцати часов времени!
Дэвис воспринял этот выпад совершенно бесстрастно.
— Семья мистера Экройда может, конечно, поступать, как ей угодно, — сказал полковник Мэлроуз. — Но мы не можем допустить, чтобы официальному расследованию чинились какие-либо препятствия. Я наслышан о прекрасной репутации месье Пуаро, конечно, — добавил он учтиво.
— К сожалению, полиция не может себя рекламировать, — сказал Рэглан.
Обстановку разрядил сам Пуаро.
— Сказать по правде, я оставил свою деятельность, — объяснил он.