Мои чертежи двухэтажного здания с предложенными стильными штучками так и остались пылиться в бюро. Защитив диплом, я собрал чемодан и отправился на север. Год махал лопатой, потом освоил экскаватор и перерыл сотни тонн промёрзшей земли, а после колесил на грузовике по разным городам и весям. Через двенадцать лет у меня было всё, что нужно для хорошей жизни, кроме одного – человека, который бы разделил со мною эту радость.
Я не часто приезжал домой.
«Какого чёрта! Сутки в городе. Звонки, гости. Где же ты была раньше? Север – не Азия. Дорогая, у меня другие планы, но ты в них уже не вхожа. Провести со мной ночь, а утром помахать ручкой и уехать в Италию! Ты просто обворожительна, но у женщины есть и другие качества, поверь мне, Лена», – возмущался я.
Стук в дверь.
– Андрей, открой!
– Прощай. Привет Итальянцу!
За дверью послышались удаляющиеся шаги. Лена села в машину и выехала со двора. На этом и закончился наш поединок. Не осталось ни грусти, ни жалости. Ни любви, ни перспективы. Ничего. Пустое место.
С мамой работала девушка, о которой она много рассказывала и конечно мечтала познакомить её со мной. В то время меня не интересовали как Веры, так и Маши, и тем более Лены. Ну, куда денешься от этих настойчивых убеждений.
– А Маша училась в том же институте! Андрюша, так и будешь один! Вон у Марьи уже внуки. Скажи мне сын, когда ты женишься, – спрашивала постоянно мама, но, видя, что мне до фонаря, она перестала допекать этой темой.
Меня раздражали разговоры о семейном счастье и уютных очагах. Не выдержав родительской заботы, я перебрался в соседний квартал и пустую полуторку. Раскладушка, необходимая посуда и книги. Что ещё нужно холостяку, но нет-нет, да и появлялась мысль: «Кто же такая эта Маша». Не слишком ли часто произносят это имя. Совпадение. Так-то оно конечно так, но было ощущение, что за моей спиной, рядом существует женщина, содействующая в определённые моменты отнюдь не случайно. И действительно, всё на это указывает, но, пожалуй, так хочется самому, а этого нет, и не будет.
Я слышал уже об одной Маше, лёжа в реанимации, не надеясь на выздоровление. Хирург говорил – повезло. В чём? В том, что дни и ночи напролёт у постели дежурила какая-то Маша? Когда выписывался, сказали – не оставила адреса, а представилась случайной попутчицей. Сдаётся, что эта самая попутчица и есть пассажирка всей моей жизни.
Свадьба лучшего друга. Колонна машин, букеты цветов, подарки, вальс Мендельсона, жених с невестой и её подруга. Что-то было в ней такое… Разговоры между выпитыми рюмками, выкрикнутое «горько», а потом всё как в тумане. Только голоса:
– Я его сама отвезу.
– Маша, постарайся, пожалуйста.
– Не беспокойтесь, в случае чего, позвоню.
– Андрюха, вставай! Всё, домой! Такси подъехало.
Саня дотащил меня до машины:
– Ну, Маш! Счастливо.
На следующее утро, а вернее день, смутно припоминая ночь, я допытывался у мамы как оказался дома.
– Незнакомка, в шикарном таком платье. Если бы… не эта девушка, так и сопел бы на улице, возле подъезда. Кстати, где-то я эту девушку видела.
– Познакомилась с ней? – спросил я маму.
– Нет. Даже поблагодарить не успела. Ушла она. Хороша свадьба! Ты сам что-нибудь помнишь?
– Помню, конечно, но до стола. А там… рюмки вот такой глубины, ноги вот такой вот длины, горы, – выставив ладони перед грудью, я изобразил два бугра.
– Понятно. Развлекаешься.
– Да нет, мам. Была там одна.
– У которой горы?
Кивнув, я развёл руками.
– Эх ты!
Перед отъездом в Мурманск Саня и его жена Юля рассказали, что после свадьбы Маша уехала. Куда – не знают. Путеводителем был Санин палец, указывающий на Полярную звезду.
– Мы не в курсе, Андрюха! Будешь в городе, заходи в любое время. Ждём!
Гудок. Рукопожатие. Плацкарт. Ужин в вагоне-ресторане, полгода вахты.
Светало. С высоты третьего этажа я смотрел на кафе, которое появилось на углу перекрестка года полтора назад, и думал о таинственной незнакомке, которая странным образом появлялась и исчезала в моей судьбе. Неужели это та самая Маша? Сев на край дивана, поправил ей волосы, обнял и прошептал:
– Маша!
– Андрюшка! – радостно воскликнула она.
Наши губы сомкнулись.
И вот сейчас, как десять лет назад, она нежится в постели, под окнами припаркован мой грузовик. Сын и тёща на даче. Подъедут на наш с Машей юбилей, часам к четырём. Так и живём, а что ещё надо. Она, сын и годы вместе.
НЕСКОЛЬКО МИНУТ ЗАБВЕНИЯ
Блин! Что так холодно-то. Сыро. Простынь влажная… Куда я попал? Одеяло тоненькое… Я даже его веса не ощущаю. Может, его и нет совсем. О! Нет. Одеяло туточки, только толку от него никакого. Вчера! А что же вчера. Блин. Дубак. Надо расслабиться и глубоко дышать, почаще и глубже.
Вова дрожал, как осиновый лист. Укрывшись с головой и свернувшись калачиком, находясь между сном и бодрствованием, он вспоминал прошедшие дни и вечера, путая реальность и сновидение.
Где… Где я? У Марины? Она форточку забыла закрыть? Она уже встала. Марина рано встаёт, но и пораньше ложится. Жаворонок. Соскочит с постели, поправит мне чёлку, поцелует. Её рука скользнёт, едва касаясь кожи, задержится на груди, оставив на ней отпечаток тепла. Зашуршит ткань халата, послышатся осторожные шаги. Стукнет негромко дверь о косяк и струя воды ударит о дно ванны. А я ещё поваляюсь, анализируя увиденный сон, если конечно приснится.
Но почему-то сегодня я не слышал шагов, привычной возни на кухне, жужжание фена и шум кипящего чайника. Где же Марина? Ушла? Почему меня не разбудила? Я, наверное, проспал! Или…. Как я мог проспать? Спешить то незачем!
А вчера нам было немного грустно. Совсем чуть-чуть. Мы гуляли в пустынном сквере, среди покрытых снегом тополей, ветки которых успели заледенеть после заморозка. Говорили о нас, родителях и о том, что случится в ближайшее время.
Мальчик и девочка, сжимая озябшими ручонками ремни школьных рюкзаков, о чем-то серьёзно разговаривали и проходя мимо, примолкли, глянув на нас совсем не по-детски. Невольно улыбнувшись, мы вспомнили себя, школу и пятый класс, где встретились впервые. Маринка с косичками смешная.
Зашли в торговый центр погреться. Перекусили, прошвырнулись по этажам. Народу!
Потом домой. Уединились. Взял её за руку. Ушами прижались как два кролика, притихли. Сидим на диване, на канареек смотрим. А они прыгают по клетки, соловьями заливаются. Два часа просидели, словно две минуты жизни, расстаться боимся. Прощались долго.
Наши мамы как названные сёстры. На кухне спрячутся и шепчутся, шепчутся. О чём шепчутся… Всё равно по-своему сделаем.
Блин! Колотун. А кто это храпит? Коля! Юрка так не храпит, а вот Коля такую трель забубенит, уши в трубочку сворачиваются. Толкнёшь, а ему ходьбы хны. Губами почмокает и опять захрюкает. Значит у Коляна. От Марины я к нему заглянул.
За столом втроём уселись. Юрка картошку хомячит, а мы с Колей сосиски, яичницу и капусту квашенную, лучок зелёный. Песню поём о шинели.
«Ой, вы, ой вы, серые шинели, от пролитой крови сразу потемнели».
Глотки рвём, рифмы не соблюдаем. Фальшивим, блин…! Соседи сверху и снизу азбуку Морзе по батареям отстукивают, сигналы шлют, а мы про лето и маленькую жизнь хором запеваем, да под капусту. В дверь звонят, по батареям стучат, глаза в кучу и душа скулит и ноет. От чего ноет, не знаю. Кто-то из старших пришёл, Кольке по затылку съездил, дылдой обозвал и лоботрясом, а что дальше было, хоть убей не помню.
У Коли дома тепло. Нет, не у Коли. Ну, где же тогда я, где. А!
Поезд. Мчится поезд через поля, речушки, посёлки. Состав, плавно покачиваясь, стучит колёсами. Гудит, не задерживается. Плацкартный вагон. Из купе в купе, по узкому коридору слоняется молодёжь. Оживлённо в вагоне и шумно. Разговоры, анекдоты. Сквозняки, фантики и чьи-то носки. Звенит и побрякивает стеклянная тара. Запах копчёной колбасы, курицы, хлеба, которые поглощались первыми и совместно. На любителя сало. Минералка. Пирожки и булочки. Иногда всухомятку. Привычная трапеза в дороге.