Время шло, а я не переставал меняться, пока не понял, что конца этому уже не будет. Я даже свыкся с мыслью, что свою жизнь я действительно закончу в психушке, но это меня уже не пугало.
Глава 2
На улице было морозно, но на небе не было ни облачка. Я автоматически повернул налево, направляясь в кафе на углу своего квартала. Это было небольшое заведение, которое я выбрал не из-за самого кофе, оно было не из лучших, а из-за того, что оно было рядом, и на улице всегда стояло несколько столиков. Я мог пить кофе, курить и рассматривать все, что происходило вокруг. Проводя почти все время в квартире, такое времяпрепровождение чем-то меня занимало, и уже вошло в привычку. Я не ездил в банки, да и вообще никуда, оплачивая счета по Интернету. Даже покупки продуктов я делал по телефону из магазинчика в двух кварталах от меня. Меня там тоже знали, да и мой очередной заказ редко чем отличался от предыдущего.
Два официанта и сам хозяин-итальянец, уже заучили меня, вернее мои привычки, и перестали брать заказ. Я сел за столик, и уже через пару минут Джиовани, один из официантов, просто кивнув, поставил передо мной чашку кофе, пепельницу и воду. Это был мой классический набор уже в течение нескольких лет, и я поблагодарил его и улыбнулся. Все было как всегда: я вдыхал воздух, курил, рассматривал проезжающие по дороге машины и автобусы, проходящих мимо людей, и делал маленькие глотки кофе. Странно, обычно в это время, и к тому же в морозную погоду, только один я занимал столик на улице. Посетители, если они и были, предпочитали греться внутри. Мой взгляд упал на столик, который стоял плотно к дороге, и за которым кто-то сидел. Я почувствовал себя тревожно, ведь по чистой случайности, какая-нибудь шальная машина или мотоциклист, проезжая вплотную, мог задеть стул…. Я поднял голову и увидел сидящую на том *тревожном* стуле женщину. Она была лет на десять моложе меня, и, как мне показалось, достаточно потрепана жизнью. Наверное, когда-то она была симпатичной или даже красивой. Складки и морщины возле глаз, у подбородка, отрешенный взгляд в одну точку, говорили сами за себя. Ее одежду я просто не заметил, но весь облик отражал какую-то грусть и потерянность, неуверенность и жалость. Она тоже пила кофе, только из самой маленькой чашечки. Она еще не допила, как Джиовани уже стоял рядом, протягивая ей счет, видимо она не была из их постоянных клиентов, или ее вид настораживал: она могла не заплатить и уйти. Другого объяснения я не находил. Женщина восприняла все спокойно, полезла в сумочку, и, найдя маленький кошелек, вытряхнула все его содержимое прямо на стол. Это были только монеты, некоторые покатились в разные стороны, а женщина ловила, чтобы они не упала на асфальт. Когда все монеты уже были в одной кучке, Джиовани бросил взгляд, и, не пересчитывая, сгреб их в охапку и сунул руку себе в карман. По его равнодушному лицу я понял, что там не было не только чаевых, а даже может быть и не хватало. Опустошенный кошелек так и остался лежать на столе, а когда тот повернулся, я сделал ему знак.
То, что я ощущал в этот момент, меня не удивило. Эта чувствительность уже преследовала меня многие годы. У женщины явно не было больше ни цента. Если она живет далеко, то не сможет даже подъехать на автобусе.
– Принеси ей чашку кофе, как моя, – тихо сказал я, кивнув в ее сторону, – и запиши на мой счет.
Джиовани кивнул и удалился, я даже не успел заметить его лицо. Но уже через пару минут, когда женщина делала явно последний глоток, он подошел и поставил перед ней на стол чашку кофе. Ничего не говоря, он развернулся и пошел обратно. Естественно, женщина удивилась, я был даже рад, что она не поперхнулась своим последним глотком. Она еще раз посмотрела в сторону удаляющегося официанта, и только после этого перевела взгляд на меня, на улице больше никого не было.
Я улыбнулся и кивнул, сразу же опустив глаза, а потом стал дальше рассматривать проезжую часть, в какой-то момент, забыв обо всем.
– Мистер, – неожиданно услышал я возле уха женский голос, – мы знакомы? Если нет, что это значит? – Голос сквозил подозрительностью.
– Садитесь, – улыбнулся я, показывая на стоящий за моим столиком еще один стул, – то ваше место, где вы сели, не безопасно. Всякое случается.
– Я – про кофе, причем здесь место? – удивилась она. – Какая разница, может мне оно нравится.
– Тогда можете вернуться, – равнодушно сказал я. – Не волнуйтесь, кофе за мой счет.
– С какой стати? – ее голос прозвучал грубее.
– Можете его оставить или вылить на тротуар, – спокойно продолжил я. – Сегодня у вас нет денег, а у меня есть. Может завтра все будет наоборот, а?
– Ты кто, священник? – перешла она на *ты*, медленно опускаясь на свободный стул рядом.
Мне стало весело, и я чистосердечно рассмеялся.
– Я даже не хожу в церковь, – улыбнулся я. – А разве нельзя быть просто человеком? Или Вы думаете, что от вашей чашки кофе я пойду по миру? – в моем голосе звучала искренность и полное спокойствие.
Женщина немного опешила и растерялась, но потом резко поднялась, оставив свою чашку на моем столе, и обогнув меня, направилась за угол.
– Никогда не собирала милостыню. Пошел ты! – Единственное, что я успел услышать.
Не было ничего странного, что я пропустил ее замечание мимо ушей. Мой взгляд и мысли опять переключились на окружающий меня в этот момент мир.
Меня отвлек звук отодвигающегося стула, и только сейчас я заметил, что женщина вернулась и уже сидела рядом.
– Ну и что, что у меня нет денег, – уже спокойнее сказала она. – Это не значит, что все вокруг меня должны содержать, ведь у меня их никогда нет. И не будет. Что мне, повеситься?
Я неопределенно пожал плечами и промолчал.
– Джейн, – вдруг тихо сказала она, и взяла в руки чашку.
– Джон, – ответил я не глядя. – Подрабатываешь ночами? На улице или в барах? – Не знаю, какого черта у меня это вырвалось, но это было на меня очень похоже. Просто я часто не сдерживался в своих оценках.
Джейн вместе со вздохом приподнялась над столом с видом такого негодования, что я приготовился услышать многое, и не совсем лестное.
– Не сердись, – опередил ее я, – извини, иногда у меня просто вырывается. Я чувствую людей, даже не знаю, каким образом. Хотя, я тоже могу ошибаться.
Видимо я вовремя вставил последнюю фразу, так как она медленно и беззвучно опустилась на стул.
– Будешь меня учить, что это нехорошо? – только и спросила она.
– Нехорошо? – удивился я. – Тебя учить? Я кто, учитель, или твой родственник? Или может мне дали право учить людей? Тогда кто?
– Ясновидец? – презрительно спросила она. Видимо другого слова она подобрать не смогла.
– Нет. Просто я чувствую. – Повторил я. – Если меня кто-нибудь спросит, в чем ты была одета, я даже не вспомню. Но то, что я почувствую, я рассказу до мельчайшей детали.
– И что, например? – Ее голос вернулся к нормальному тону, даже просачивался интерес.
– Я тебе, вернее Вам уже сказал, – запнулся я. – Добавить? – Не ожидая одобрения, я продолжал. – Ты провела одинокую жизнь, даже не знаешь где и что с твоим ребенком. А впереди тебя ждет только одиночество, до последних дней. Вот, что я почувствовал. А кто ты, для меня не играет никакого значения, главное, что не убийца. Любая профессия оправдана, как и любая жизнь имеет право на самоопределение. Мало?
Джейн неожиданно вздохнула и опустила глаза, но потом сразу же попыталась заглянуть мне в лицо. Я только заметил щемящую грусть во всем ее облике.
– Ясновидец чертов! Я угадала. И что? – Нотки в ее голосе пошли опять вверх.
– Ничего, – сказал я. – Это же ведь твоя жизнь.
– Тогда какого черта ты в нее суешься?! – неожиданно я увидел ее лицо совсем рядом.
– Ты попросила, я и сказал. – Откинулся я на стуле. – Не нравится? Многим не нравится, ты – не исключение.
Женщина тоже откинулась, продолжая наблюдать за моим лицом. Но я не думал, что она могла бы что-нибудь на нем прочитать в этот момент. Пауза затянулась.