– Не доживу, – хмуро кивнул я. – А вы что, сможете все вылечить?
– Конечно. Может не идеально, но….
– Тогда я естественно согласен. – Такого поворота событий я не ожидал.
– И нам приятно. А то настоящим медикам и работы особой нет, а тут такое поле деятельности. Значит, решено, если Кардитрофероменом вас оставит, мы вами займемся вплотную. Не думайте, что после этого вы доживете до ста тысяч, но две-три тысячи я вам могу пообещать. Многие процессы необратимы, но мы сделаем все, что сможем.
– Огромное вам спасибо и за беседу, и за предложение, – я заметил, как тот стал подниматься со стула. – Но вы так мало меня спрашивали? Зато столько рассказали.
– Тогда спрошу вас лишь об одном: вы чувствуете себя здоровым?
– Да, – сразу ответил я.
– Как бы вы оценили общее состояние большинства людей вашей планеты, хуже вашего или лучше?
– Хуже, – опять быстро ответил я, – особенно начиная с моего возраста.
– А знаете, почему я вас это спросил? Потому что по нашим меркам лично у вас нет ни одного полноценно здорового органа, ни одного. Но это все поправимо. Значит большинство вашей планеты еще хуже вас, это мне и важно было узнать.
Мы попрощались и я, как всегда, задумался. – Ни одного здорового органа, хотя чувствую я себя действительно неплохо.
Потом я вспоминал его рассказ о семье и деторождении, были для меня и странные вещи, но в целом я был с ним согласен, их семья и дети были хорошо спланированы, проверены, а значит и защищены. Подход был более чем серьезен.
Я лег на кровать и включил следующий фильм, он был о религии, но шел не более получаса. Голос ведущего в основном рассказывал, ведь показывать было мало чего. На их планете, как я понял, был единственный храм. Это было огромное красивое здание, но без куполов или крестов, с обычной плоской крышей. Других церквей или часовен не показывали, значит, их попросту не было, но в совет же была включена одна единственная женщина председатель духовной общины Люси, значит, духовному, а в моем понятии религиозному, здесь уделялось большое внимание. Как же так? Показывались и съемки изнутри храма, где видимо иногда скапливалась уйма людей. Я видел Люси, и она не читала, а просто что-то говорила собравшимся, видимо какую-то проповедь, и все слушали ее затаив дыхание. Но внутри храма все было очень просто, никаких росписей или икон, даже мебели не было, кроме трибуны Люси. Люди садились на пол в позу как у йогов, иногда закрывая глаза. Собрание длилось примерно часа четыре, а потом все просто расходились. – Надо будет спросить у Люси, – подумал я, – что-то очень уж странное. Интересно, похожа ли их религия на какую-нибудь из наших?
В комнату постучали, на пороге стояла Тина.
– Я вам не помешала? – поздоровавшись, спросила она.
– Нет, что ты! – Я обрадовался. – Проходи, садись.
– А почему вы меня сегодня не вызываете? – скромно спросила она. – Может вам что-то не понравилось из вчерашнего?
– Нет, что ты, – удивился я. – Может быть я, и позвал бы тебя чуть позже, мне с тобой очень интересно.
– А мне интересно отвечать на ваши вопросы и видеть, как натурально вы удивляетесь по пустякам.
– Это для вас пустяки, – усмехнулся я. – Кстати, у нас это не принято, но я тебя спрошу, сколько тебе лет?
– Не знаю, – покачала она головой, – у нас нет времени, я не знаю, как вам ответить. – Тут я вспомнил, что сказал Джим: Карл оставил таблицу перевода только той восьмерке, что сидела в зале за столом.
– Извини, – вымолвил я. – Ты права. Скажи мне, смотря фильмы, мне показалось, что у вас на планете нет городов, или они под землей?
– Городов? – задумалась она. – Нет, почти все любят жить независимо, в своих домах на своих участках.
– Но разве многим не скучно? Когда собирается много людей, становится интересней? У нас много городов, а одиночек меньше.
– Скучно, это когда нечего делать. У нас все работают, а в свободное время имеют какое-либо занятие для души.
– А работа, она есть у всех, рабочих мест хватает?
– Каждый пристроен, все работают. А как же иначе?
– Но какой-то стимул ведь должен быть? – доставал ее я. – Вот ты рассказывала, что в сервисных центрах, чем больше обслужишь, тем больше почет. А какой он, этот почет, что он дает конкретно?
– Вы какой-то странный, Джон, почет – это почет. На разных предприятиях, даже в Сервисных центрах, у работающих есть своя униформа. Если вы вглядитесь, у каждого на груди к одежде приклеен маленький квадратик. Чем их больше, тем больше к такому человеку почета, его уважают больше, хотя у нас все всех уважают, но к такому чаще обращаются за советом, в общем, такой в почете на планете. И таких чаще повышают в должности.
– А какая разница в должности, если зарплату все равно не платят?
– Просто интереснее, серьезнее что ли, ответственнее.
– Наверное, мне этого не понять, – наконец рассмеялся я. – Работай так, чтобы тебя повысили, а повысят, будешь работать не меньше, а ответственности будет больше. Какой смысл? Почет или уважение в карман не положишь, и банку с соком на них не купишь.
– Глупый ты, Джон, – мягко произнесла Тина, – у нас тоже есть своя система почета. Несколько раз я получала квадратики, знаешь как приятно на душе?
– И где же они?
– Здесь медицинское учреждение, можно ходить только в халатах без ничего, никаких наклеек.
– И за что тебе их дали, особенно здесь?
– За один период я обслужила больше всех пациентов.
– А вы что, деретесь, может, за них, ради почета?
– Нет, просто мне повезло, так получилось. Это же такая радость!
– У нас есть такое политическое понятие, как коммунизм, правда он уже исчез, так вот, его главным призывом было: От каждого по способностям, каждому по потребностям. У вас что-то похожее. Кстати, а кроме ваших кубиков с желе, вы ничего другого не едите?
– Почему же? Едим и овощи, и фрукты, сами готовим еду, правда, в этом случае в организме скапливаются отходы.
– А мясо?
– Животных убивать, что ли? – строго посмотрела она на меня. – Мы же не изверги.
Мы еще немного поболтали и разошлись, я сразу же лег спать и быстро уснул.
Глава 11. Образование и эксперимент
Назавтра утром я уже сидел с Джеком, советником по образованию. У него было какое-то очень интеллигентное лицо и маленькая бородка. Как и другим, больше пятидесяти я бы ему не дал.
– Джон, расскажите вкратце о вашей системе образования, начиная с детства, – сразу перешел он к делу.
Вопрос был для меня простой. Я рассказал о детских садах, начальных школах, колледжах, университетах, и как потом у нас становятся докторами наук или профессорами. На мой взгляд, это была для меня самая безболезненная тема, ведь я сам ее прошел. Я даже перечислил обязательные в школе предметы, и те, которые я проходил в Университете. Джек слушал меня внимательно, положив на стол, как и другие, небольшой кристаллик. Мне казалось, что в этой теме особо стыдиться мне будет не за что.
– А как же с самоопределение? На всех этапах, начиная с детства, кончая, к примеру, Университет. Какая у вас система?
Я не понял его вопроса и задумался. Видимо он заметил, что я чего-то не понял.
– Как у вас идет отбор развивающейся личности, чтобы он занял в мире именно свое, любимое им место? – попытался он перестроить вопрос.
– Отбор? – Сейчас я понимал его еще меньше. – Каждый учится по теме, которую он выбирает для своего будущего, – наугад произнес я. – По мере возможности, то есть желания и финансового положения, люди приобретают свою профессию. Есть престижные, есть наоборот, то есть, например те, кто убирают мусор, они даже не пошли в колледж, и вообще какой престиж может быть у уборщика? Все стараются стать юристами, экономистами и другими, короче получить те профессии, которые им дадут престиж и высокий заработок. Хотя потом каждый устраивается, кто, где может, используя связи, или начиная с нуля, с простого служащего. В технических вузах система немного другая, там голова должна варить очень сильно, хотя после окончания связи и знакомства тоже играют большую роль.