Как и с Тони, мы сели и смотрели друг на друга.
– Джон, – наконец, начал он, – Тони рассказал мне о вашем разговоре насчет Зета вчера. Надеюсь, вы не будете распространяться об этом?
– Ни в коем случае, – я пожал плечами. – Я благодарен за его откровенность. А вот вы можете мне объяснить, зачем вашей планете столько специалистов по психологии и психиатрии, что вас даже выделили в особую область?
– Я вас понимаю, наверное, на вашей планете мы относимся к здравоохранению, не так ли?
Я кивнул.
– Мы тоже тесно связаны со здравоохранением и образованием, и часто работаем вместе, но у нас немного другая специфика. Хотите, расскажу?
Я почтительно улыбнулся.
– Каждого, заметьте, каждого жителя планеты мы берем на учет с момента его рождения. Наша задача помочь вырастить психически здорового жителя, психологически устойчивого, ну, и конечно, следить за проявлением вируса Зета тоже. По мере взросления, психика ребенка меняется, поэтому мы всегда начеку. Если он сбивается, или например, идя в Сервисный центр, набирает себе кучу игрушек и ящик сладостей, это не значит, что он подвержен какому-то вирусу. Он еще ребенок, и работая с ним, объясняя, что он взял много лишнего, поддавшись на яркие раскраски или желание в тот момент съесть какие-либо сладости, он делает ошибку. Половина игрушек будет заброшена уже в тот же день, а столько сладостей, сколько он взял, ему сразу просто не съесть, да и это вредно тоже. В другом русле, когда ребенок взрослеет, и представители отдела образования начинают определять его склонности к той или иной профессии или виду деятельности, часто получается, что ребенок вообще ни к чему не стремится и ему ничего не нравится делать. Или наоборот, если он загорается многими увлечениями, и сам не может выбрать, какое из них преобладает, тут мы тоже помогаем, с таким всегда рядом психолог.
– Прекрасно, – отметил я, – вы делаете очень нужное дело, у нас ведут к психологу или психиатру взрослого человека или ребенка, только если у него уже есть симптомы какого-нибудь психологического заболевания или какие-то отклонения. У вас же много уделяется профилактике. Кстати, а настоящих душевнобольных у вас много?
– У нас таких нет, – мягко улыбнулся Джо. – Когда человек живет приятной, спокойной и свободной жизнью, у него не появляются заболевания такого типа. Тем более, если с ним занимаются с самого детства. – Он опять улыбнулся. – А как у вас?
– У нас такого точно нет, – я понурил голову. – К тому же, с каждым годом растет число самоубийств, их количество уже превышает любые психологические нормы. Многие наши люди просто не выдерживают темпа развития нашей цивилизации, а если даже они и попадают в больницы для душевнобольных, их просто пичкают лекарствами, стараясь отключить им голову, чтобы в нее меньше попадало разных мыслей. Наверное, вас ужаснет, сколько среди нашего населения есть маньяков, серийных убийц, педофилов и просто людей со страшной и затаенной психикой. У нас матери иногда выбрасывают на помойку своих новорожденных детей, а отцы бьют и часто убивают своих жен и детей, даже в трезвом виде. Но все это – результат самой системы нашей жизни. Может лишь один процент населения сказать, что его жизнь приятна, спокойна и свободна.
– Один процент?! – Джо немного приподнялся. – Извините, многие ваши термины мне приходится считывать с вашей головы, чтобы понять их, ведь в нашей жизни их просто не существует. Честно говоря, у меня даже кожа похолодела от ваших слов, и тех изображений, которые я вытаскиваю из вашей головы. Просто не верится, но я вам верю, зачем вам что-то придумывать? И что, у вас нет психологов?
– Сколько угодно, – усмехнулся я. – Один раз я сам пошел к одному, так он просто заполнил мои данные, а потом попросил рассказать о моей жизни, начиная с детства. Я болтал больше часа, пока не заметил, что тот просто заснул. Очнувшись, он сказал, что моя психика в опасности, и такие сеансы надо продолжать, чем чаще, тем лучше. На это уйдет год или годы. И в конце он положил в карман немалые деньги и попрощался до следующего сеанса. То есть, наши психологи заинтересованы в клиентах в первую очередь в финансовом плане, и будут настаивать, чтобы люди приходили к ним чаще. Слушай себе, удобно устроившись в мягком кресле, своего пациента, или даже спи. А деньги идут. Нет, конечно, такие не все, но большинство. – Я замолчал.
– Деньги? Ах, да, Тони сказал мне, что в вашей цивилизации существуют деньги. Само по себе это уже плохой симптом.
– Да и откуда могут появляться только психически здоровые люди, если будучи детьми, многие живут в семьях, где их унижают, бьют, выгоняют на улицу, заставляют воровать или даже торговать своим телом? Где родители все время пьяны или употребляют наркотики.
– Ужас какой-то, – глаза Джо смотрели на меня с оттенком недоверия. – А как на это смотрят управляющие органы?
– На это они закрывают глаза в большинстве случаев. А открывают лишь тогда, когда ребенок вырос волчонком и стал грабить и убивать ни в чем не повинных людей. Но даже и в таком случае их просто садят в тюрьму, какая там психологическая помощь. – Я махнул рукой.
– Но получается, что ваша планета психологически больна? Причем, большая часть ее населения? Извините, я опять забираю из вашей головы изображения, и в них просто трудно поверить. Вы – больная цивилизация, причем больная по настоящему, и сама болезнь уже приняла хроническую форму.
– Согласен, – грустно сказал я. – в этой теме между нами просто огромная пропасть. Вижу, что вам трудно верится в то, что я вам рассказал, как и мне в то, что у вас на планете все так прекрасно, не считая пяти-шести человек в год, больных Зета.
– Что вы! – он откинулся на спинку стула, – скоро вы выйдете на поверхность и во всем убедитесь. Напитков, содержащих алкоголь, у нас не было, и нет, сигарет и наркотиков тоже. Все эти термины я считываю с вашей головы, просто я их никогда не видел и не держал в руке. Ударить ребенка? Да, Боже упаси, я таких случаев просто не встречал. Грабить, убивать и продавать свое тело, таких терминов даже нет в нашем лексиконе. Я вам просто сочувствую, – искренне произнес он. – Больная цивилизация, это просто беда.
– Какие есть, – грустно сказал я. – Хуже всего, что болезнь распространяется еще дальше и глубже.
Беседа заняла у нас пару часов, и я понял исходя из вчерашнего и сегодняшнего опыта, что те, кто приходит со мной разговаривать, не вникают в вопросы очень глубоко. Например, про управление и политику моей планеты можно было рассказывать недели, как и про психологию наших людей, но их все интересовало больше поверхностно, и разговор заканчивался за несколько часов. Им трудно вверились мои рассказы, мне – им, хотя в глубине я чувствовал, что они не только не врут, но и ничего не приукрашают. Мое желание увидеть все своими глазами возрастало, хотя после их ухода, меня окутывала какая-то печаль, видя, как они реагируют на то, что я рассказывал. Честно говоря, похвастаться мне пока было нечем, но такой была сама жизнь на нашей Земле.
После ухода Джо я опять много думал, а потом просто нажал на кнопку вызова.
– Соскучились? – улыбалась Тина на пороге моей комнаты, поздоровавшись.
– Конечно, – улыбнулся и я. – Ты не занята?
– Для вас я всегда свободна, такое было распоряжение.
Мы уселись, и я сразу же спросил:
– Тина, а у вас чистят зубы? Извини, я не нашел ни пасты, ни щетки.
– Конечно, только чистят той же водой, просто полоща рот. Эта вода в виде пара специальная и усовершенствованная, ее можно спокойно пить, она снимает грязь, если вы моете руки или принимаете душ, ею вы полощите рот, ведь вы едите желе, а оно почти не оставляет следов на зубах. Включите воду, и соберите из пара воду в ладони, а потом или мойтесь, или полощите рот.