Прошел, наверное, час или больше, пока из ее глаз показалась последняя слезинка. Мой платок можно было просто выжимать, а от шикарной Элиной прически не осталось и следа. Она лежала головой у меня на коленях, и о чем-то думала.
– Дорогая, – начал я нежным голосом, – надо уметь и проигрывать. Тем более в эту игру меня вставил мой директор. А я не мог не подчиниться.
– Директор? – как-то тихо спросила она.
– Именно. Я уже отказал одному приглашению, когда он просто отчитал меня за бестактность. Пришлось принять следующее. Ты же видела, милая, что он стоял рядом?
– Да.
– Я благодарен тебе за то, что ты сделала ради меня. – Нежно продолжал я. – я оценил твой танец с директором, теперь я вообще у него на постаменте.
– Это правда? – спросила она, – все, что ты мне только что сказал?
– Да милая.
– А почему ты отказал мне в последнем танце?
– Только чтобы не повредить твоей репутации. Надеюсь, сейчас, успокоившись, ты понимаешь, что я правильно сделал? И только ради тебя же самой.
Она задумалась.
– Да. Но зал жаждал нашего танца. Ты был сказочно красив.
– Мне все-равно, что хотел зал, я думал только о тебе.
Она смотрела мне в глаза. Долго и упорно. Я не отводил их.
– Докажи мне все, что ты сказал, – вдруг потребовала она у меня. – Я выпита до дна, но в этот раз не от самого вечера, а тобою.
– Дорогая, разве я тебе еще что-нибудь не доказал? – удивленным голосом спросил я.
– А друзья ревнуют друг друга? – вдруг спросила она, не ответив на мой вопрос.
– Разве ты не поняла этого сегодня?
– Да, но говорят, что раз ревнуют, значит любят. Может быть, любовь и дружба одновременно?
– В нашем случае так оно и есть.
– Докажи.
Я задумался. Что-то у нее было на уме, что я должен был бы сделать. Но что? Конечно, о возвращении в отель не могло быть и речи. Рестораны отпадали. Может лес? Надо попробовать. Я пересел и завел машину. Эли без моей помощи выбралась, и села рядом со мной на переднее сиденье. Мы поехали.
– Кстати, ты чуть не сломала мне сегодня пальцы. – Сказал я.
– Ты просто легко отделался. Скажи спасибо, что вокруг были люди. – Сказала она. – Джон, у меня сейчас такое желание выпустить тебя на ринг со связанными руками, и убрать оттуда судью.
– Но ты же не убьешь меня, надеюсь? – спросил я, засмеявшись.
– Не смейся. Я бы тебе дала бы тогда за все. За каждый твой танец не со мной. За то, что ты чертовски красив. А чтобы я сделала за твой отказ станцевать со мной, а даже сама не знаю. – Она говорила серьезно. Мой смех не задел ее, а может даже раздразнил еще больше.
– Милая, но ты бы просто покалечила бы меня.
– Зато ты был бы уже точно мой. Покалеченный, но только мой.
– Прекрасная перспектива, – незаметно улыбнулся я.
– Не улыбайся. Если я не вижу, это не значит, что я не знаю, что у тебя на лице.
– Эли, а как же мне тогда реагировать на все твои танцы? Я же не могу позволить себе связать тебе руки перед боем, и даже убрать судью.
– Это разные вещи, и ты это знаешь, милый. Мои танцы, это как моя работа, я должна ее выполнять. А ты не должен танцевать с какими-то красивыми девушками, а занимался этим сегодня весь вечер.
Я первый раз увидел в ней тигрицу. Мне было забавно это, а то, что она меня ревновала, вообще доставляло мне громадное удовольствие. Но я видел, что тигрице надо было обязательно дать ее лакомство, чтобы она успокоилась, то есть кость или мясо. А вот где они лежали, я должен был вычислить сейчас, находясь за рулем.
Наконец мы подъезжали к лесу.
– Не останавливайся милый. Это не доказательство, и не то место. – Просто сказала она. Но не развернула меня обратно в город, значит, мы ехали правильно, и кость была зарыта впереди. Наконец я понял.
– Эли, улыбнись мне, ведь я же правильно еду, – попросил я.
– Мою настоящую улыбку, дорогой, я тебе обещаю сразу, после того как. – Она так и не успокоилась внутри.
Мы ехали уже долго. Второй поворот в лес я уже давно пропустил, и теперь ждал только появления моста. Вдруг мне ударила в голову мысль, что я ждал этого моста не только, чтобы успокоить Эли. Я просто ждал его сам, тоже, для себя.
Наконец мы оба увидели вдалеке мост, и я свернул. Остановился я там же, но не выключил только фары. Свет доставал только до кромки воды и до окраины леса. Эли встала у капота и задумалась. Я тоже стоял и ждал.
– Плед тоже брать? – вдруг спросил я.
– Бери все. – Тихо ответила она.
Все, что у меня было в багажнике, это та же постилка и хороший теплый плед. Я достал еще свою мягкую куртку и мохеровый шарф.
– Идем? – вдруг спросила она и протянула мне руку.
Я выключил фары, но при свете луны мы быстро нашли ту полянку. Я подстелил широкое покрывало, положил в голове куртку и шарф, а рядом плед. Эли сразу легла и не спускала с меня взгляда, пока я не лег рядом. Она расстелила плед и, прижавшись ко мне, укрыла им нас обоих.
– Я жду, милый, – услышал я тихий мягкий шепот.
Я повернулся к ней и впился в нее губами. Она обняла меня и крепко прижимала к себе. Не знаю, сколько прошло времени, пока я не научился ловить ее сладкий язык, а она, все время подставляла мне его кончик. У меня появилась мысль, но я сразу ее отбросил. Я предпочитал остаться на границе, и, мне казалось, что и она тоже. Над нами светила Луна и сияли звезды. Легкий теплый ветерок иногда понимал наши волосы, но мы находились в другом мире. Время исчезло, испарилось все, кроме нас двоих. Наконец мы откинулись, тяжело дыша. Мир вернулся, как и Луна со звездами, и мы просто лежали и смотрели на них.
– Доказал? – еле слышно спросил я.
– Почти, – был ответ.
Мы пролежали так, может, полчаса, когда уже Эли впилась в мои губы. Она делала это так жадно, иногда, даже больно, что я легонько сдерживал ее. Иначе, мой я зык остался бы у нее. Время и пространство опять исчезли. Наши языки уже, наверное, распухли, когда мы, наконец, улеглись опять рядом. Лицо Эли сияло при свете Луны, и я понял, что доказательств больше было не надо. Наконец, мы просто обнялись и уснули.
Глава 14. Милый уголок
К утру, кто-то из нас подтянул плед повыше, но проснулись мы, когда солнце уже стояло в зените. Значит, был полдень. Мы оба хорошо выспались, но не вставали. Я глубоко поцеловал ее. Это уже не было для каких-то там доказательств, просто нам обоим захотелось это сделать. Но Эли не вставала. Значит, мы еще не насытились, для того, чтобы встать. Вскоре она повторила тоже самое. А уже после этого встала.
– Джон, откуда ты узнал этот милый уголок? – спросила она, оглядываясь по сторонам.
– Один раз меня завезли сюда мои коллеги. У кого-то был день рожденья.
– Это место создано только для любви, – недовольно сказала она. – Дни рожденья надо праздновать в других местах.
– К сожалению, милая, не всем дано познать такое чувство, как любовь. Поэтому они восполняют его другими.
– Джон, я действительно в тебя влюбилась, – вдруг сказала она, – и я чувствую сейчас себя как на крыльях. Этой ночью я поняла это окончательно.
– Я давно уже перестал себе лукавить, и сказал, как оно есть. Поэтому я прекрасно тебя понимаю.
– И что нам делать? – спросила она
– А что мы должны делать?
Она задумалась.
– Хочешь искупаться? – вдруг спросила она.
– Прямо в одежде?
– Жаль. Я так хотела бы провести с тобой хотя бы месяц на необитаемом острове, – мечтательно произнесла Эли. – Купаясь в теплой прозрачной воде.
– Что тебе мешает?
– Иди, найди такой, везде эти репортеры.
– Кстати, директор пообещал мне дополнительный отпуск сразу после твоего отъезда, – сказал я.
– Вместе?! – воскликнула она. – А можно я тогда съеду завтра?
– Нельзя Эли, – с сожалением сказал я, – ты должна достойно закончить свое турне.
– Как всегда ты прав, Джон. Еще целых пять месяцев! Кстати, я вот думаю, брать ли тебя на такие вечера или нет? – она посмотрела на меня, ожидая моей реакции.
– Это твое право, Эли. Как ты хочешь.
– Если я тебя возьму опять, за тобой опять станет очередь, и я умру от ревности. А если не брать, я тоже умру, от одиночества и отсутствия твоего взгляда, который меня просто поднимает в воздух.
– И что же ты выбираешь? – с интересом спросил я.