Видя, что я и дальше буду молчать, девушка ткнула в себя пальцем и сказала: Тинкета. Потом ткнула мне в грудь и вопросительно посмотрела. – Виктор, – ответил я. Она захлопала в ладоши. Знакомство состоялось. Виктор, – повторила она достаточно чисто. Потом тем же пальцем она ткнула в ботинок и посмотрела на меня. – Ботинок, сказал я. Это – брюки, я потрогал их пальцами, – майка. А это – автомат, нож, пистолет. Она внимательно слушала. Не знаю, что происходило со мной в этот момент: я уже давным-давно не спал с женщинами, и сиюминутная близость начинала меня волновать, тем более, что девушка была молода и красива, можно даже сказать, что она мне понравилась. В то же время я засыпал, только усилием воли какое-то время я мог держать глаза открытыми, но ненадолго. Погружаясь в сон, я слышал как Тина (так я ее сократил) повторяла абсолютно точно слова: Виктор, автомат, ботинок, майка… Молодец, – подумал я и провалился.
Глава 4. Бой
Я проснулся, но несколько минут не открывал глаза, перелистывая в голове то, что произошло вчера. На секунду мне показалось, что открыв глаза, я увижу родную казарму, а то, что было – останется странным сном. Но этого не произошло. Более того, в полумраке я увидел сидящую Тину, из глаз которой катились слезы. Я вскочил и придвинулся к ней, она сидела на корточках и не смотрела на меня.
– Тина, что случилось? – Я потряс ее за плечо. Я в чем-то виноват? Я знал, что она не поймет вопроса, но надеялся, что может догадается. А может что-то опять произошло в племени? Тина смахнула слезы и подняла глаза. В них светилась едва заметная грусть. Неожиданно она положила свою ладонь мне на грудь и произнесла: Виктор. Опустив руку, она взяла мою ладонь и прижала к своей груди, чем ввела меня в замешательство, хотя ощущение было очень приятным. Затем, она подняла перед моим лицом две свои ладони. Сначала она держала их параллельно на расстоянии, потом сблизила их, в конце концов, прижала друг к другу и произнесла: Виктор, Тинкета. И немой вопрос в ее глазах.
Я все понял: вчера она пришла в мою пещеру, старалась завести любой разговор, ждала хоть какой-либо близости, а я даже не обнял ее, не погладил, а просто по-свински уснул. И, наверное, сейчас она думает, что она мне полностью безразлична и поэтому плачет. – Конечно, она права, – думал я, но я даже не помню, как уснул. И сейчас мне надо было как угодно, но искупить свою вину за вчерашнее.
Я взял ее за руку и повлек на шкуру, она не сопротивлялась, а как бы ждала, что же будет дальше. Я опрокинул ее и страстно поцеловал в губы. Она никак не среагировала, наверное, поцелуи в губы только у нас. А что же у них? Я спустился и поцеловал ей грудь, и почувствовав взволнованное дыхание, понял, что здесь я попал. Я целовал ей груди без остановки и чувствовал, что я сам уже остановиться не смогу. Мы слились в одно целое, и я почувствовал сумасшедшее блаженство. Тина извивалась и только тихонько стонала. Конец пришел быстро, но Тина обхватила меня руками и не отпускала. Минут через десять все возобновилось, дольше и страстнее, до тех пор пока я полностью не иссяк.
Я лежал, отдыхая, и только сейчас заметил: лицо Тины просто сияло, светилось радостью, в сочетании с преданностью и благодарностью. И я любил это лицо сейчас больше всего на свете… Я был рад, что если Бог дал мне жену в этом мире или пространстве, то такую как Тина. Она соответствовала всем моим запросам: красива, умна, нежна, шустра. А сколько я еще не знаю? Я подполз к ней и спросил жестами: Тинкета – Тина? Сначала она не поняла, но потом замахала головой в знак согласия. Она показала на себя и сказала: Тина. – Просто молодец девчонка, схватывает все на лету. Потом мы с Тиной чуток понежились, поглаживая друг друга.
Наконец, выбравшись из пещеры, я смог реально оценить территорию племени. Она имела на редкость правильную форму футбольного поля, а может и размеры тоже. Поле, расположенное вдоль обрыва. Левый длинный край шел ровно вдоль обрыва в ущелье. Я подошел и осторожно посмотрел вниз. На дне глубокого ущелья тек довольно бурный ручей. Именно туда я скинул вчера тела тех дебилов. Противоположная сторона была обычным горным обрывом, в котором в два ряда зияли отверстия, т.е. наши пещеры. Одна из сторон, где как бы должны стоять ворота – и было то самое место, где под склонившимися кустами я впервые увидел вождя. Простой обрывок горы был на метр за ним. Противоположная часть лимитировалась той самой дорогой, которая с той стороны вела вдоль моря в никуда, а тут она доходила прямо до моста, ведь горы уже закончились, осталась только расщелина с ручьем. Через дорогу начинался лес. Деревья были невысокие, но из-за кустов и лиан, по нему идти было нелегко. Что это за деревья я не знал, они по форме были похожи на наши ели, но имели листья. Кустарник был очень разный: были кусты с колючками, или с какими-то красными ягодами, похожими на рябину, кусты, которые сильно вились и даже обвивали стволы деревьев. Но больше всего было, конечно, лиан. От самых тонких, как усики клубники, до могучих и толстых. Особенно лианы мешали ходить, приходилось о них спотыкаться все время. Создавалось впечатление, что в этом лесу не могли водиться какие-либо крупные звери, по крайней мере, наш медведь такой лес не выбрал бы. Осмотрев начало леса, я вернулся обратно.
Мы с Тиной были ранними пташками, все еще спали. Моя дорогая Тина не отступала от меня ни на шаг, этакий хвостик. Мало того, она, не переставая, заставляла меня произносить названия на моем языке, показывая пальцем на все, что попадалось под руку. Но я не обращал на это внимание, зная одну из ее особенностей: у нее был компьютер, а не голова. Она запоминала десятки, а может и сотни слов, и всегда безошибочно их повторяла. Просто феноменальная память! Прямо на моих глазах рос переводчик, который при этом мне безумно нравился. Поэтому я так терпеливо отвечал на все ее вопросы.
Тина подошла к обрыву и, пошарив в траве рукой, вытянула длинную лиану с привязанной к ней скорлупой огромного размера. Может это и правда была скорлупа, но от огромного животного, или какой-то плод, но он имел идеальную форму яйца. Смело бросив эту конструкцию вниз, она подождала немного и стала вытаскивать. Наконец показалась скорлупа, наполовину заполненная водой. – Вот почему я заметил, что в этом месте земля очень утоптана: каждый день по несколько раз здесь брали воду.
Я показал пальцем на воду: – Вода. Сделав глоток, я сказал: – Пить. Тина повторила, и я был уверен, что эти два слова уже лежат в ее феноменальном компьютере. Но этого ей было недостаточно: она показывала и повторяла на солнце, на ручей, на горы, на все. И повторяла без единой ошибки.
Я подумал: – А почему она учит мой язык, а не учит меня своему? Потом, обмозговав, понял. Тина была умна. Если бы я выучил ее язык – я бы без ее помощи мог общаться со всеми. А вот если она выучит мой язык – то станет для меня единственной и незаменимой, так как мне нужно как-то общаться с людьми её племени. Короче, она хотела, чтобы мы всегда были вместе и делала все для этого. – Молодец, – мысленно похвалил я ее. Мне нравились женщины, которые всегда знают, чего хотят.
Думая о Тине, я ни на минуту не забывал про Дамоклов меч, висевший надо мной сегодня. Вернее он висел над всем племенем, но надо мной в первую очередь. Я был уверен, что до обеда никто не появится, но попросил выставить на углу часового. Во-первых, вчерашние гости не вернулись, а это – повод для раздумий: почему? Во-вторых, организовать поход нужно время, даже для обезьян, тем более, если их много. Так что до обеда время есть, и мне надо посетить мою будочку и подобрать соответствующие причиндалы. Там даже есть паек, конечно, он будет просрочен, но тушенка в пайке никогда не портится: слишком много жира.