Проходя между рядами фруктовых и овощных лавок, он обнаружил, что привезли первую спаржу. Удастся ли подбить Паолу, чтобы купила? Взгляд на ценник – и все ясно: надежды нет, по крайней мере до следующей недели, когда спаржа наводнит рынок и цена упадет вдвое. Прогуливаясь, комиссар разглядывал овощи, изучал цены, время от времени кивая и раскланиваясь. Вот в последней лавочке справа знакомые розетки молодых листьев – надо зайти, взглянуть поближе, спросить.
– Это пунтарелле?Вот не ожидал увидеть его на рынке так рано.
– Да, и самый лучший на Риальто! – заверил его лоточник с лицом, горевшим от многолетних винных возлияний. – Шесть тысяч кило, и это еще дешево!
На такие глупости Брунетти отвечать не стал. Когда он был мальчишкой, килограмм
стоил несколько сот лир и его почти никто не ел, а кто покупал, так в основном уносили домой и скармливали кроликам, которых незаконно держали во двориках или садиках на задах дома.
– Я возьму полкило. – И он достал из кармана несколько бумажек.
Лоточник перегнулся через груды овощей, разложенные перед ним, и подцепил щедрую жменю острых, едких зеленых листьев. Жестом фокусника он извлек из ниоткуда лист оберточной бумаги, шлепнул на весы, обрушил на него листья и быстро свернул все вместе в аккуратный кулек. Положил его на коробку с ровными рядами мелких кабачков и протянул ладонь. Брунетти отдал ему три тысячелировые банкноты, не спросил полиэтиленового пакета и двинулся домой.
Под часами повернул налево и направился к Сан‑Апонал и к дому. Бездумно нырнул в первый переулок справа и вошел в закусочную, где заказал прошутто , обернутый вокруг тонкой хлебной палочки, и стакан шардоне, чтобы смыть соленый вкус мяса.
Через несколько минут, снова запыхавшись – ступенек больше девяноста, – он открыл дверь своей квартиры. Желанное приветствие – поток знакомых запахов согрел душу и пропел о доме, очаге, о семье и радости.
– Паола, ты здесь? – воззвал он, хотя неистовый аромат чеснока и лука сообщил ему, что она дома.
Крик «да» донесся из кухни и повел его по коридору. Он положил бумажный кулек на стол и прошел через кухню поцеловать жену и глянуть, что жарится на сковородке.
В густом томатном соусе булькали желтые и красные полоски перца, и в воздух поднимался аппетитный запах колбасы.
– Тальятелле? – назвал он свою любимую домашнюю пасту.
Она улыбнулась и нагнулась помешать соус.
– Оно самое. – Повернулась к столу, увидела кулек. – Это что?
– Пунтарелле. Подумал – сделаем салат с анчоусовым соусом.
– Хорошая мысль, – одобрила она. – Где ты его нашел?
– У того типа, который бьет жену.
– Что‑что? – в замешательстве переспросила она.
– Последний справа по пути к рыбному рынку, с прожилками на носу.
– Бьет жену?
– Ну, мы его в квестуру три раза таскали. Но жена, как придет в себя, всегда отзывает заявления.
Паола восстанавливает в памяти лица торговцев по правой стороне рынка, понял Брунетти.
– Это та, которая в норковом жакете? – наконец спросила она.
– Да.
– Я и не подозревала.
Он пожал плечами.
– А ты не мог тут вмешаться? – спросила она.
Он голоден, а из‑за дискуссии откладывается обед, ответил кратко:
– Нет. Не наше дело.
Брунетти перекинул пальто и пиджак через спинку кухонного стула и пошел к холодильнику налить себе вина. Обходя жену, чтобы взять стакан, шепнул:
– Пахнет вкусно.
– Это правда не ваше дело? – не отставала она.